вторник, 08 февраля 2011
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
понедельник, 24 августа 2009
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Когда-то давным-давно, когда люди не освоили еще всех трамвайных и троллейбусных линий, и трамвайные и троллейбусные линии вели куда-то в буераки, в овраги, в дремучие муромские леса, один троллейбус поехал и заблудился. И говорят, что однажды в полночь его можно видеть, он едет и весь светится огнями, как летучий голландец... И вот, однажды, мне пришлось ехать из города Луганска славного в славный город Краснодон. Езды - минут сорок, время позднее. Мне нужно было проехать через весь город к какому-то перекрестку - там ходят рабочие автобусы. Стоял я час, стоял полтора и тут едет троллейбус. Естественно я, не раздумывая, прыгнул в него, в заднюю дверь, хлопнул по плечу какого-то мужчину в шляпе и говорю: "Мужчина, продайте мне талончик!" Он поворачивает лицо, изъеденное временем - "Ха-ха-ха!" - беззубым ртом на меня... Испугался я не на шутку и понял, что это действительно тот самый троллейбус-призрак. Ну, тут в репродуктор водитель: "Подойди-ка сюда, добрый молодец!" Испугался я не на шутку вообще... Иду, а все хохочут, тянут руки какие-то костлявые... Подхожу я к водителю. У него лобовое стекло завешано паутиной, вместо брелков висят настоящие летучие мыши - тоже посмеиваются о чем-то своем... А он и спрашивает меня: "Задай-ка мне такой вопрос, который в течении этих тысяч лет мне никто не задавал". И с трех попыток, естественно, как в любой сказке. Говорит: "Если задашь - отвезу тебя куда надо, если повторишься - будешь ездить с нами вечно". Тут у меня пот холодный градом - дзынь-дзынь - вот такие капли разбиваются о пол, говорю: "Сколько звезд на небе?" - "Ха-ха-ха!" - раз мне астрономическую цифру какую-то. Я говорю: "А сколько костей в теле собаки?" - "Ха-ха-ха!" - раз мне еще какую-то цифру. Думаю: "Ну, все..." И вот, буквально, крыша съезжает, чуть ли не в потере сознания - ну, согласись, страшно! Хватаюсь за поручень, весь обвисаю и тут такая мысль, абсолютно сквозная какая-то, говорю: "А почему тараканы не живут в поручнях троллейбусов?" Он призадумался, говорит: "Ты знаешь, такой вопрос мне еще никто не задавал... Я тебя отвезу, куда тебе надо". Я воспрял духом. Пауза... А потом он спрашивает: "А ты вообще знаешь, кто такие тараканы?" Я говорю: "Ну, там козявочки какие-то там, бегают..." - "Эх, приятель, да ничего-то ты не знаешь!" И вот он мне рассказывает легенду о тараканах. То есть, это самое начало... "Это мне еще рассказывала моя бабушка (можете представить, как это было давно)..." И вот он начинает рассказывать: Когда-то, давным-давно, когда люди еще не освоили всех трамвайных и троллейбусных линий, и эти линии вели куда-то в буераки, в овраги, в дремучие муромские леса, людей было очень мало, и вместе с людьми жили тараканы. Они были белые, пушистые, чуть побольше кошки и поменьше собаки, у них была мордочка такая острая, хвостик с кисточкой, добрые-добрые - все понимали, вот только говорить не умели. Жили вместе с людьми. Собственно, сколько людей, столько и тараканов. Питались за одним столом... Скажем, выходит семейство на ужин, тут же папа - таракан, мама - таракан, дети - между ними опять-таки тараканчики какие-то тусуются... Они все белые, пушистые, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, все добрые, все понимают - только говорить не умеют... Ему скажешь: "Принеси тапочки" - он приносит. Ему скажешь: "Замети" - он заметает. И у людей был, естественно, царь, и у него, естественно, была дочь. Как вы понимаете, она была - принцесса. И, естественно, пришло ей время замуж... Невтерпеж. Нашли какого-то принца привозного, всего в прыщах, привезли, худого-бледного... Свадьба. Людей поскольку было мало, собственно, всех во дворец можно привлечь. Позвали всех людей, позвали всех тараканов. А у людей был колдун, его звали Ых. Он жил где-то на выселках, в какой-то маленькой своей избушке, его лет триста уже никто не видел, все думали, что он и помер уже давно. Ан нет, он не помер. И вот забыли его пригласить, а он обиделся. И вот бежит один таракан - белый, пушистый, побольше кошки, поменьше собаки, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, весь свадебный, в колокольчиках, в каких-то ленточках... Пробегает мимо хаты этого Ыха, тут - бабах - гром, бубух - молния, таракан зажался весь такой, а сам - белый, пушистый, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой... И слышит такое проклятье: "Кто поцелует принцессу в день ее свадьбы, тот рассыпется на сотню тысяч мерзких существ". Испугался таракан, бегом во дворец. Забегает, ну, а тут, собственно, опупей-опофеоз там, горько... Поднимают за плечики этого принца привозного, поднимается эта принцесса, подводят их целоваться... И тут вбегает этот таракан, такой белый, пушистый, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, весь в бубенчиках, в колокольчиках, в ленточках... И он между ними втыкивается как-то, типа... Она его ножкой шарк так, отойди, мол... Ну, тут за грудки принца поднимает там... А он опять между ними, типа, нет, мол, нельзя, а сказать же не умеет... Все понимает, а сказать не может. Белый, пушистый, добрый, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, а сказать не может. И он опять "ыых", а она его ножкой там: "Папань, ну... Папань!" И тут его кто-то, типа, якобы вязать: "Ну отойди ж ты, что ж ты..." Он вырывается и где-то в последнем безумном прыжке такой подпрыгивает и языком ее в нос лизь... Тут же бабах - гром, бубух - молния и он тут же рассыпался на сотню тысяч мерзких существ. Прошли века. Белые пушистые тараканы, как, собственно, и все белое, пушистое и доброе, в процессе эволюции вымерли. Остались вот эти козявочки и люди. Тараканы до сих пор живут вместе с людьми, едят с ними за одним столом. Все понимают, только говорить не умеют. А в проклятии Ыха был один постскриптум: "Тот, над кем совершится это проклятие, он сможет стать самим собой, если его тоже кто-то поцелует"... Так что, если хотите себе друга - белого, пушистого, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, который все понимает, только говорить не умеет, наберитесь терпения, поцелуйте сто тысяч тараканов... Может быть, свершится чудо. А может быть, у вас просто помутится сознание и хотя бы вам покажется, что у вас есть такой друг...
воскресенье, 16 ноября 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Летели листья, гудел ветер, была в лесу осень...
Ёжик вышел из своего домика с коромыслом через плечо и пошел к роднику.
Вода в роднике была синяя, холодная и блестела, как зеркало.
Ёжик сел на берегу и поглядел в воду.
Из воды на Ёжика глянул грустный Ёжик и сказал:
— Ёжик, Ёжик, ты зачем пришел?
— За водой, сказал Ёжик, который сидел на берегу.
— А зачем тебе вода?
— Море сделаю.
— А зачем тебе море?
— Будет у меня дома свое море: проснусь, а оно шумит, засыпать буду, а оно — шевелится!
— А где твои корабли?
— Какие корабли?
— Как же? По морю обязательно должны плавать корабли.
«Верно, — подумал Ёжик, который сидел на берегу. — Про корабли я и забыл».
Он встал, набрал воды, нацепил ведра на коромысло и пошел домой.
Осенний лес шумел по-осеннему, елки стояли хмурые, с деревьев сыпались листья.
— Белка! — крикнул Ёжик, увидев Белку. — Где мне взять корабли?
— Какие корабли? — спросила Белка.
— Понимаешь, скоро зима, а я один и один — скучно мне!
— Всем скучно, — сказала Белка. — На то и зима. Чем ты лучше других?
— Я...
— Возьми нитку, — перебила его Белка, — и иголку. Как проснешься, вдевай нитку в иголку и выдергивай — так и день пройдет.
— Нет, — сказал Ёжик, — у меня море будет! Проснусь, а оно — шумит, повернусь с боку на бок, а оно — шевелится!
— Значит, у тебя — море, а у всех — вдевай нитку в иголку и выдергивай? Сам ищи свои корабли! — и убежала.
А Ёжик, печальный такой, пошел к дому.
Из-за елки вылез Медвежонок.
— Здорово, Ёжик! — крикнул он. — Ты куда идешь?
— Погоди, сказал Ёжик. Вошел в дом, вылил воду в ушат и вышел в осенний лес.
— Где мне взять корабли, Медвежонок? — спросил он.
— Корабли? — изумился Медвежонок.
— Да.
— Где же их взять? — Медвежонок оглянулся. — В лесу-то?...
— Мне нужны Корабли, — вздохнул Ёжик и пошел.
— А зачем они тебе? — крикнул Медвежонок и пошел рядом с Ёжиком.
— Понимаешь, — Ёжик посмотрел на Медвежонка, — скучно!
— А ты спать ложись, — сказал Медвежонок. — Вот я, например, сейчас лягу, весной проснусь.
Они пошли к медвежачьему домику.
— Не-ет, — сказал Ёжик. — Мне корабли нужны!
— Тогда я пошел.
Медвежонок повесил на дверь своего дома огромный замок, сам влез на крышу и сел на трубу.
— А какие они, корабли? — крикнул он сверху.
Но Ёжик не успел ответить, как Медвежонок исчез в трубе.
Ёжик обошел вокруг дома, подошел к окошку, но... крыша медвежачьего домика вдруг стала подыматься и опускаться, подыматься и опускаться. «У-у-у...» — загудел медвежачий домик трубой и, не то похрюкивая, не то всхрапывая, переваливаясь уточкой, пошел по поляне.
— Куда ты!? — крикнул Ёжик.
Но медвежачий домик скрылся за деревьями.
— Куда же это он... поехал? — пробормотал Ёжик...
По лесу с драным сапогом в лапе брел старый Волк.
— Что это у тебя в лапе, Волк? — спросил Ёжик.
— Сапог, — сказал Волк и остановился.
— А — зачем?
— Самовар раздую, шишечек сверху покрошу, чайку сварю и-и... — Волк сладко прижмурился. — Хочешь со мной чайку попить?
— Не могу: мне корабли нужны...
— Какие корабли?
— Морские, — сказал Ёжик. — Понимаешь, скоро зима, а у меня будет море, а по морю обязательно должны плыть корабли.
— Корабли... — мечтательно проговорил Волк. — Держи! — протянул Ёжику сапог. Наклонился и из щепки и кленового листа сделал кораблик.
— Ох! — охнул Ёжик. — Настоящий! Но мне... ещё нужно.
— Ага, сказал Волк. И сделал еще два кораблика.
— Спасибо тебе, Волченька! — сказал Ёжик. — Если тебе будет скучно, приходи ко мне. Сядем, будем с тобой смотреть на море, на корабли... Придешь?
— Приду, пообещал Волк. Взял сапог и заковылял дальше.
А Ёжик нашел старый лопух, поставил на него три кораблика и, как на подносе, понес к себе в дом.
Подул легкий ветер, паруса корабликов надулись, и сперва Ёжик побежал за лопухом, а потом и опомниться не успел, как — полетел.
— А-а-а! — закричал Ёжик.
Такую картину даже представить себе трудно, но так все и было на самом деле: Ёжик держал перед собой лопух, по лопуху, как по зеленым волнам, мчались кораблики, а вслед за этим зеленым морем летел по воздуху Ёжик.
Он даже не испугался. Это он так, для порядка, закричал: «А-а!», потому что ему не приходилось летать над лесом, но потом он освоился и запел.
«Ля-ля! Ля-ля!» — пел Ёжик.
И тут в небе появилась страшная ворона. Ух, как она каркала! Ух, какие у нее были отвратительные когтистые гнутые лапы и зловещий клюв!
— Кар-р-р! — кричала Ворона. — Позор-р! Еж в небе!
Тут переполошился весь лес.
А Ворона все летела и кричала: «Позор-р-р! Кто позволил?»
И все увидели летящего Ёжика и тоже замахали лапами и вслед за Вороной закричали: «ДОЛОЙ! ПОЗОР! КТО ПОЗВОЛИЛ?»
И только Волк остановился, поставил сапог в траву и покачал головой.
А Ёжик летел по небу, уцепившись за зеленое море, по которому неслись корабли. Он вжал голову в плечи, но моря не выпустил и правильно сделал потому что ветер стих и, когда Ворона было уже совсем догнала их, Ёжик со своими кораблями опустился прямо на пороге своего дома.
Как только он очутился на земле, Ворона отпрянула, крикнула: «Кар-р-р!» — и улетела, каркая, в пустое небо.
А Ёжик поднял корабли и вошел в дом.
То, что он увидел, так его обрадовало, что он сразу позабыл пережитый страх: возле ушата с водой, покачиваясь на солнышке и подставляя легкие головы морскому ветерку, росли две высокие пальмы, и на самой макушке той, что была поближе к прибою, сидел совсем крошечный, но абсолютно живой Попугай.
— Здор-р-р-рово! — крикнул Попугай. — Пускай кор-рабли! — и сел к Ёжику на плечо.
И Ёжик с Попугаем на плече стал пускать кораблики в воду.
Теперь это было настоящее море!
Шуршали пальмы, по краям ушата золотился песок, и высоко под потолком бежали легкие облака.
За окошком стемнело, и давно уже пора было ложиться спать, а Ёжик все сидел над свои морем под пальмами и не мог оторвать глаз от золотых кораблей.
Наконец он встал, разобрал постель, лег, вздохнул и сразу же услышал, как вздохнуло море и над ним зажглись звездочки, и от ночного ветерка зашелестели пальмы.
Ёжик смотрел на одинокую звезду за окном, слушал, как шуршит в ушате прибой, и думал, что он уже не один, что теперь, в эту холодную вьюжную зиму, с ним всегда будет теплое море.
Ёжик вышел из своего домика с коромыслом через плечо и пошел к роднику.
Вода в роднике была синяя, холодная и блестела, как зеркало.
Ёжик сел на берегу и поглядел в воду.
Из воды на Ёжика глянул грустный Ёжик и сказал:
— Ёжик, Ёжик, ты зачем пришел?
— За водой, сказал Ёжик, который сидел на берегу.
— А зачем тебе вода?
— Море сделаю.
— А зачем тебе море?
— Будет у меня дома свое море: проснусь, а оно шумит, засыпать буду, а оно — шевелится!
— А где твои корабли?
— Какие корабли?
— Как же? По морю обязательно должны плавать корабли.
«Верно, — подумал Ёжик, который сидел на берегу. — Про корабли я и забыл».
Он встал, набрал воды, нацепил ведра на коромысло и пошел домой.
Осенний лес шумел по-осеннему, елки стояли хмурые, с деревьев сыпались листья.
— Белка! — крикнул Ёжик, увидев Белку. — Где мне взять корабли?
— Какие корабли? — спросила Белка.
— Понимаешь, скоро зима, а я один и один — скучно мне!
— Всем скучно, — сказала Белка. — На то и зима. Чем ты лучше других?
— Я...
— Возьми нитку, — перебила его Белка, — и иголку. Как проснешься, вдевай нитку в иголку и выдергивай — так и день пройдет.
— Нет, — сказал Ёжик, — у меня море будет! Проснусь, а оно — шумит, повернусь с боку на бок, а оно — шевелится!
— Значит, у тебя — море, а у всех — вдевай нитку в иголку и выдергивай? Сам ищи свои корабли! — и убежала.
А Ёжик, печальный такой, пошел к дому.
Из-за елки вылез Медвежонок.
— Здорово, Ёжик! — крикнул он. — Ты куда идешь?
— Погоди, сказал Ёжик. Вошел в дом, вылил воду в ушат и вышел в осенний лес.
— Где мне взять корабли, Медвежонок? — спросил он.
— Корабли? — изумился Медвежонок.
— Да.
— Где же их взять? — Медвежонок оглянулся. — В лесу-то?...
— Мне нужны Корабли, — вздохнул Ёжик и пошел.
— А зачем они тебе? — крикнул Медвежонок и пошел рядом с Ёжиком.
— Понимаешь, — Ёжик посмотрел на Медвежонка, — скучно!
— А ты спать ложись, — сказал Медвежонок. — Вот я, например, сейчас лягу, весной проснусь.
Они пошли к медвежачьему домику.
— Не-ет, — сказал Ёжик. — Мне корабли нужны!
— Тогда я пошел.
Медвежонок повесил на дверь своего дома огромный замок, сам влез на крышу и сел на трубу.
— А какие они, корабли? — крикнул он сверху.
Но Ёжик не успел ответить, как Медвежонок исчез в трубе.
Ёжик обошел вокруг дома, подошел к окошку, но... крыша медвежачьего домика вдруг стала подыматься и опускаться, подыматься и опускаться. «У-у-у...» — загудел медвежачий домик трубой и, не то похрюкивая, не то всхрапывая, переваливаясь уточкой, пошел по поляне.
— Куда ты!? — крикнул Ёжик.
Но медвежачий домик скрылся за деревьями.
— Куда же это он... поехал? — пробормотал Ёжик...
По лесу с драным сапогом в лапе брел старый Волк.
— Что это у тебя в лапе, Волк? — спросил Ёжик.
— Сапог, — сказал Волк и остановился.
— А — зачем?
— Самовар раздую, шишечек сверху покрошу, чайку сварю и-и... — Волк сладко прижмурился. — Хочешь со мной чайку попить?
— Не могу: мне корабли нужны...
— Какие корабли?
— Морские, — сказал Ёжик. — Понимаешь, скоро зима, а у меня будет море, а по морю обязательно должны плыть корабли.
— Корабли... — мечтательно проговорил Волк. — Держи! — протянул Ёжику сапог. Наклонился и из щепки и кленового листа сделал кораблик.
— Ох! — охнул Ёжик. — Настоящий! Но мне... ещё нужно.
— Ага, сказал Волк. И сделал еще два кораблика.
— Спасибо тебе, Волченька! — сказал Ёжик. — Если тебе будет скучно, приходи ко мне. Сядем, будем с тобой смотреть на море, на корабли... Придешь?
— Приду, пообещал Волк. Взял сапог и заковылял дальше.
А Ёжик нашел старый лопух, поставил на него три кораблика и, как на подносе, понес к себе в дом.
Подул легкий ветер, паруса корабликов надулись, и сперва Ёжик побежал за лопухом, а потом и опомниться не успел, как — полетел.
— А-а-а! — закричал Ёжик.
Такую картину даже представить себе трудно, но так все и было на самом деле: Ёжик держал перед собой лопух, по лопуху, как по зеленым волнам, мчались кораблики, а вслед за этим зеленым морем летел по воздуху Ёжик.
Он даже не испугался. Это он так, для порядка, закричал: «А-а!», потому что ему не приходилось летать над лесом, но потом он освоился и запел.
«Ля-ля! Ля-ля!» — пел Ёжик.
И тут в небе появилась страшная ворона. Ух, как она каркала! Ух, какие у нее были отвратительные когтистые гнутые лапы и зловещий клюв!
— Кар-р-р! — кричала Ворона. — Позор-р! Еж в небе!
Тут переполошился весь лес.
А Ворона все летела и кричала: «Позор-р-р! Кто позволил?»
И все увидели летящего Ёжика и тоже замахали лапами и вслед за Вороной закричали: «ДОЛОЙ! ПОЗОР! КТО ПОЗВОЛИЛ?»
И только Волк остановился, поставил сапог в траву и покачал головой.
А Ёжик летел по небу, уцепившись за зеленое море, по которому неслись корабли. Он вжал голову в плечи, но моря не выпустил и правильно сделал потому что ветер стих и, когда Ворона было уже совсем догнала их, Ёжик со своими кораблями опустился прямо на пороге своего дома.
Как только он очутился на земле, Ворона отпрянула, крикнула: «Кар-р-р!» — и улетела, каркая, в пустое небо.
А Ёжик поднял корабли и вошел в дом.
То, что он увидел, так его обрадовало, что он сразу позабыл пережитый страх: возле ушата с водой, покачиваясь на солнышке и подставляя легкие головы морскому ветерку, росли две высокие пальмы, и на самой макушке той, что была поближе к прибою, сидел совсем крошечный, но абсолютно живой Попугай.
— Здор-р-р-рово! — крикнул Попугай. — Пускай кор-рабли! — и сел к Ёжику на плечо.
И Ёжик с Попугаем на плече стал пускать кораблики в воду.
Теперь это было настоящее море!
Шуршали пальмы, по краям ушата золотился песок, и высоко под потолком бежали легкие облака.
За окошком стемнело, и давно уже пора было ложиться спать, а Ёжик все сидел над свои морем под пальмами и не мог оторвать глаз от золотых кораблей.
Наконец он встал, разобрал постель, лег, вздохнул и сразу же услышал, как вздохнуло море и над ним зажглись звездочки, и от ночного ветерка зашелестели пальмы.
Ёжик смотрел на одинокую звезду за окном, слушал, как шуршит в ушате прибой, и думал, что он уже не один, что теперь, в эту холодную вьюжную зиму, с ним всегда будет теплое море.
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Дышалось легко и радостно. Осень стояла просторная, светлая, и вокруг было много земли.
Поросёнок выбежал на поляну и зашуршал ножками в опавшей листве. Это было очень весело — вот так бегать и шуршать, а потом остановиться и слушать.
Тоненько-тоненько свистел в голых кустах ветер, шевелилась трава, но лучше всего, конечно, было шуршать листьями.
Выбежал Заяц.
— Привет, Поросёнок!
— Привет!
— Ты чего делаешь?
— Шуршу, — сказал Поросёнок. И побежал.
— Давай пошуршим вместе, — сказал Заяц, догнав Поросёнка.
И они целых полчаса бегали по поляне, шурша палой листвой.
— Ты как сюда попал? — спросил Заяц, когда они, нашуршавшись, сели.
— Убежал из дому, — сказал Поросёнок. — А что?
— Я так и подумал, что ты нездешний, — сказал Заяц. — Ёжика знаешь?
— Нет.
— А Медвежонка?
— И Медвежонка.
— И Зяблика не знаешь?
— Не знаю, — сказал Поросёнок.
— Приходи сумерничать, — сказал Заяц. И убежал.
Поросёнок посидел ещё немного один, потом сгрёб опавшие листья в кучу, забрался на самый верх и лёг.
Ему было мягко и хорошо.
Выглянуло солнце, ветерок разогнал облака, чистым золотом загорелись огромные листья клёна, а Поросёнок всё лежал на куче опавшей листвы, глядел по сторонам и думал.
О чём думал Поросёнок, он и сам бы не мог сказать; а думал он обо всём сразу и ни о чём в отдельности.
«Вот листья сыплются, — думал Поросёнок, — деревья голенькие, а наверху — небо, а ёлка ещё зеленей стала, и рыжие грибы лисички — как гвоздики во мху».
Широко и покойно шумел лес, качались ветви; будто хромая, проковыляла в пустом воздухе бабочка, а Поросёнок всё глядел и глядел, слушал и слушал, и никуда ему не хотелось идти, ничего не хотелось делать, ни с кем говорить.
«Ну что я буду сумерничать с Зайцем? — думал Поросёнок. — С Зайцем хорошо побегать, пошуршать, но в сумерках, в сумерках лучше быть одному, сидеть и глядеть, как загораются звёзды».
— Лежишь? — выскочил на поляну Заяц.
Поросёнок кивнул.
— Придёшь? — крикнул Заяц.
— Угу, — сказал Поросёнок.
Но в душе он уже твёрдо знал, что никуда, ни к кому сегодня вечером не пойдёт.
Поросёнок выбежал на поляну и зашуршал ножками в опавшей листве. Это было очень весело — вот так бегать и шуршать, а потом остановиться и слушать.
Тоненько-тоненько свистел в голых кустах ветер, шевелилась трава, но лучше всего, конечно, было шуршать листьями.
Выбежал Заяц.
— Привет, Поросёнок!
— Привет!
— Ты чего делаешь?
— Шуршу, — сказал Поросёнок. И побежал.
— Давай пошуршим вместе, — сказал Заяц, догнав Поросёнка.
И они целых полчаса бегали по поляне, шурша палой листвой.
— Ты как сюда попал? — спросил Заяц, когда они, нашуршавшись, сели.
— Убежал из дому, — сказал Поросёнок. — А что?
— Я так и подумал, что ты нездешний, — сказал Заяц. — Ёжика знаешь?
— Нет.
— А Медвежонка?
— И Медвежонка.
— И Зяблика не знаешь?
— Не знаю, — сказал Поросёнок.
— Приходи сумерничать, — сказал Заяц. И убежал.
Поросёнок посидел ещё немного один, потом сгрёб опавшие листья в кучу, забрался на самый верх и лёг.
Ему было мягко и хорошо.
Выглянуло солнце, ветерок разогнал облака, чистым золотом загорелись огромные листья клёна, а Поросёнок всё лежал на куче опавшей листвы, глядел по сторонам и думал.
О чём думал Поросёнок, он и сам бы не мог сказать; а думал он обо всём сразу и ни о чём в отдельности.
«Вот листья сыплются, — думал Поросёнок, — деревья голенькие, а наверху — небо, а ёлка ещё зеленей стала, и рыжие грибы лисички — как гвоздики во мху».
Широко и покойно шумел лес, качались ветви; будто хромая, проковыляла в пустом воздухе бабочка, а Поросёнок всё глядел и глядел, слушал и слушал, и никуда ему не хотелось идти, ничего не хотелось делать, ни с кем говорить.
«Ну что я буду сумерничать с Зайцем? — думал Поросёнок. — С Зайцем хорошо побегать, пошуршать, но в сумерках, в сумерках лучше быть одному, сидеть и глядеть, как загораются звёзды».
— Лежишь? — выскочил на поляну Заяц.
Поросёнок кивнул.
— Придёшь? — крикнул Заяц.
— Угу, — сказал Поросёнок.
Но в душе он уже твёрдо знал, что никуда, ни к кому сегодня вечером не пойдёт.
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
- Давай никуда не улетать, Ежик. Давай навсегда сидеть на нашем крыльце, а зимой - в доме, а весной - снова на крыльце, и летом - тоже.
- А у нашего крыльца будут потихоньку отрастать крылья. И однажды мы с тобой вместе проснемся высоко над землей.
"Это кто там бежит внизу такой темненький?" - спросишь ты.
- А рядом - еще один?
- Да это мы с тобой,- скажу я. "Это наши тени",- добавишь ты.
- А у нашего крыльца будут потихоньку отрастать крылья. И однажды мы с тобой вместе проснемся высоко над землей.
"Это кто там бежит внизу такой темненький?" - спросишь ты.
- А рядом - еще один?
- Да это мы с тобой,- скажу я. "Это наши тени",- добавишь ты.
Весь день шёл дождь, ночью перестал, к утру похолодало.
Ёжик с Медвежонком вышли на крыльцо, постояли немного, вдыхая холодный воздух.
Всё вокруг было непонятно: деревья стояли зелёные, жёлтых листьев было ещё совсем мало, и всё равно — за каждым стволом сидела осень.
— Видишь? — сказал Ёжик.
— Ага, — сказал Медвежонок. — Так и глядит.
— Вот бы её поймать!
— А давай, — Медвежонок чуть не поперхнулся. — Давай поймаем и запрём в чулан. Представляешь? Запрем её в чулан, и сразу — лето!
— Она невидимая, — сказал Ёжик.
— Это если лапами. Лапами, конечно, не возьмёшь. Нужен загон и сеть, понял? Вот так — сеть, а оттуда — гнать.
— Надо звать Зайца, — сказал Ёжик.
— И Белку.
— А сеть какую?
— Окуньковую.
— Да ты что? Так тебе осень в окуньковую и полезет!
— А что, карась красный, и она...
— При чём здесь карась? Сеть-то окуньковая!
— Окуньковая, карасиная, — поймаем!
— Неси, — сказал Ежик. — Я позову Зайца.
— Белку не забудь! — и Медвежонок убежал.
— Заяц! Заяц! — закричал Ёжик, колотя палкой по черным стволам. — Белка!
— Чего? — прибежал Заяц.
— Где Белка?
— А зачем?
— Будем осень ловить, — шёпотом сказал Ёжик. — Только — тсс!
— Здорово! Белка! — закричал Заяц. — А чем ловить?
— Сетью, — сказал Ёжик. — Сюда — сеть, а оттуда — гнать.
— Нужен барабан, — сказал Заяц. — И свистулька. Я буду барабанить, а Белка — свистеть. Белка! Белка! — снова закричал он. Прибежала Белка.
— Иди поближе, я что-то скажу! — И - зашептал.
— Осень? — удивилась Белка. — А что мы с ней сделаем?
— Запрём в чулан, — сказал Ёжик.
— И сразу — лето! — крикнул Заяц.
— Тсс!.. Тише! — сказала Белка. — Услышит и убежит. С сетью на плече прибежал Медвежонок.
— Уфф!.. — сказал он. — Помогайте!
И все вместе растянули сеть от берёзы к ёлочке.
— Камушки! Камушки! — верещал Заяц. — Камушками прижми!
— А теперь, — сказал Медвежонок, — ты с Зайцем и Белкой иди оттуда, а я...
— А барабан? — вспомнил Заяц. Прыгнул, пропал и тут же явился с барабаном и свистулькой в лапах.
— Мы все пойдём оттуда, — сказал Ёжик. — А ты, Медвежонок, прячься и, как только она попадется, — сворачивай.
— Я крикну, — пообещал Медвежонок.
И все убежали, а Медвежонок залез под ёлочку.
Было тихо-тихо, только маленький золотой лист, трепеща, всё никак не мог сесть в траву.
И вот где-то вдали ударил барабан, залилась свистулька, и ёжикиным срывающимся голосом закричало: «а-а-а»!..
«Гонят!» — Медвежонок во все глаза стал глядеть на окуньковую сеть.
«Гонят, гонят, гонят!» — застучало у него в висках, и сердце забилось.
«Бум-бум-бум! Фью-ю! А-а-а!..» — неслось по лесу.
Медвежонок так смотрел, что у него заболели глаза, и когда «бум-бум!» и «фыо!» приблизились, ему вдруг показалось: из-за старой ёлки что-то выскочило и запуталось в окуньковой сети.
— На помощь! — закричал Медвежонок и упал животом на невидимое что-то, и это «что-то», казалось Медвежонку, шевелилось и попискивало.
— Что? Что? Где? — вылетели на поляну Заяц, Белка и Ёжик.
— Здесь, — хрипя, дышал Медвежонок. — Посвистывает.
— Это осень, — сказал Заяц. — Осень всегда свистит.
— Закатывай! — крикнула Белка.
И они закатали осень вместе с Медвежонком и поволокли в дом.
— В чулан! В чулан их! — командовал Ёжик.
— Выпустите меня! — попросил Медвежонок.
— Потерпи, — сказала Белка.
— Терпи, Медвежонок, — сказал Заяц.
И Медвежонка вместе с осенью заперли в чулан.
— Выпустите меня! — просил Медвежонок.
— Если мы тебя выпустим, вместе с тобой убежит осень, — сказал Заяц.
— Ага. И опять пойдёт дождь, — сказала Белка.
— Терпи, Медвежонок! Вот увидишь, сейчас появится солнце, — пообещал Ёжик.
Ждали до вечера, а потом устали и легли спать. А когда утром проснулись, за окном было белым-бело, а снег всё летел и летел большими легкими хлопьями.
— Глупые мы! — сказала Белка. — Заперли в чулан осень, а ведь после осени-то — зима!
И они выпутали Медвежонка, выбежали под летящий снег и долго-долго трясли окуньковую сеть, чтобы выпустить обратно в сентябрьский лес золотую осень.
суббота, 15 ноября 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Вот такого кота я нашла Мяу!!!
А у Вас в городе уже был снег?! У нас в Петербурге - нет...
Мяу!!! А у Вас в городе уже был снег?! У нас в Петербурге - нет...
суббота, 30 августа 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Жил был Ежик, он был обычным Ежиком- не грустным не веселым, просто Ежиком. Спал он как и все Ежики днем а жил своей ежовой жизнью ночью. Солнца он почти никогда не видел - в лесу было темно. Вековые дубы своими громадными кронами впитывали без остатка весь солнечный свет и тепло. К зиме деревья освобождались от пышной листвы, позволяя лучам солнца проникать в лесную чащу, но Ежики спят зимой . Когда Ежик не спал и выдавалась безоблачная погода он любовался луной и манящими, магически мерцающими в ночной мгле бесконечными холодными звездами. Как-то темной холодной ночью глубокой осени, ему во сне приснилась Звездочка. Он никогда в жизни не видел такого теплого, нежного и ослепительного создания. Ему было очень уютно быть рядышком со Звездочкой, он нежился в ее теплых и ласковых лучиках. Ежик не знал, что Звездочку зовут Солнышком, потому, что Солнышка он никогда не видел, ведь Ежики- ночные животные. С тех пор она снилась ему очень часто. Когда ему было очень плохо, он вспоминал свои удивительные сны, и если ему было холодно, от промозглого осеннего ветра, или страшно, от угугуканья Полярной совы, подумав о своей Звездочке, он вдруг согревался или сразу становился храбрым. Когда его одолевали ежовые проблемы да так, что уже и жить не хотелось, он вдруг вспоминал о своей любимой Звездочке и проблемы уходя на второй план, разрешались как-то сами собой. Когда ему было очень хорошо, он в своих снах делился своими маленькими радостями со своей любимой Звездочкой, и она, как ему тогда казалось, начинала светить еще ярче и греть на капельку сильнее. Он бесконечно любил свою Звездочку, и мысли о ней заставляли искриться лучиками счастья его темные глазки-бусинки. Однажды, он рассказал своим родным и близким, о своих снах. Но все ежики сказали, что это не правильно- ежику должны сниться только ежики или на худой конец, земляника, но не как не звездочки, тем более, та, от которой можно ослепнуть, потому, что старые ежи помнили и знали по рассказам своих прадедушек и прабабушек, что солнышко бывает очень ярким и жестоко горячим. Но ежик был бесконечно предан своей лучистой мечте! Все начали смеяться над ним и он остался совсем без друзей. Из обычного Ежика он стал Грустным. Он начал жить только для того, что бы поскорее забраться в свою маленькую норку, уснуть, и увидеть Её, свою Милую, Бесконечно нежную и ласковую Звездочку! Шли годы, и он перестал рассказывать о своей мечте своим родным и близким, он перестал рассказывать о своих снах друзьям, которые снова вернулись, он стал любить свою звездочку тихо и незаметно, и ему казалось, что она отвечает ему взаимностью. Он знал, когда нибудь он увидит ее на яву, и он знал, что она его согрет, он знал, какие слова он скажет своей заветной мечте при встрече...
Как то глубоким зимнем морозным днем Ежик во сне вновь увидел свою мечту, она сверкала и манила его ласковым и нежным теплом к себе. Заветная мечта Ежика всегда молчала, но в этом сне игриво удаляясь, она прошептала ему-"Иди ко мне!", Ежик пошел за своей Звездочкой. Он не заметил, как вышел из своей еще осенью заканопаченной опавшей листвой норки, как обжигая лапки он пробрался сквозь холодный и колючий сугроб снега, как, расцарапав маленькими коготками острую корочку льда выбрался на прверхность. Он не поверил своим глазам- миллиарды снежных алмазиков сверкали на ярчайшем свете от чего-то огромного нежного и теплого, плывущего на ярчайшем чистейшем синем небе. Он узнал ее! Это была его Звездочка! Она освещала его своими лучами, слепила его привыкшие к кромешной темноте глазки-бусинки,но он уже не видел ничего кроме, ослепительно белого света. ОН знал, что это Она, его Звездочка! Он не чувствовал, что она его совсем не греет. Промокшая от беспощадного, мокрого снега его колючая шкурка уже давно окаменела превратившись в ледяной панцирь, но крохотное сердечко маленького Ежика колотилось с такой силой, что он не чувствовал как его маленькие лапки превратились в льдышки. Он вспомнил заветные, так давно пытавшиеся вырваться из его огромной души слова:
"Звездочка, я тебя люблю!", прошептал он, но она не обращала на него внимания, он попытался крикнуть громче, но только смог чуть слышно сказать "Звездочка, я люблю тебя!". Звездочка блеснула каким то особым лучиком по уже ослепшим глазам замерзающего Ежика, Ежик почувствовал, такое знакомое ласковое тепло- "Звездочка, я тебя люблю!", изо всех сил закричал Ежик. И она услышала его! "Ты милый, Ежик! Ты хороший..." Сказала Ежику его Любимая Звездочка! Он уже не видел ее потому, что глазки-бусинки ослепли при первых же лучах солнца, он почти не чувствовал ее тепло потому, что его тельце уже почти полностью превратилось в льдышку, но он слышал ее! -"Ты хороший, повторила она, НО это не правильно! Так быть не должно! ТЫ должен любить только Ежиков или в крайнем случае землянику! Звездочек ежики любить не должны! Это не правильно, так быть не должно, это не честно! Не обижай меня... Это не честно! Ты хороший, Ты милый"... Сказала звездочка, укрываясь тяжелыми свинцовыми снежными тучами. Замерзшее тело Ежика стояло на ледяных, вмерзших в оледеневшие сугробы ножках посреди голого, промерзшего на сквозь черного, векового дубового леса. Остекленевший взгляд его ослепших глаз был обращен в темное морозное небо, где только что скрылся последний лучик его любимой Звездочки. Почувствовав, что исчезли последние капельки ласкового и нежного тепла, он понял, что Она, его самая заветная мечта, не оставив никакой надежды, покинула его. Он слышал, как промозглый полярный ветер гнал на запад свинцовые снежные тучи, в бесконечной глубине которых нежилась его любимая Звездочка. Слезы выступившие на замерзших глазках-бусинках тут же превратились в замысловатые морозные узоры. Ослепший Ежик ничего не видел, его оледеневшее тельце уже ничего не чувствовало, но он слышал-в его голове звучали последние слова его любимой Звездочки "это не правильно, так быть не должно, это не честно.." Последнее, что услышал ежик- оглушительный хрустальный звон- это крохотное заледеневшее сердечко последним ударом вырвавшись из ледяного комочка, еще несколько часов назад называвшееся Ежиком, разбилось на тысячу крохотных, похожих на рубины осколков. Бесконечно нежный,теплый, ослепительно-ласковый белый свет поглотила беспощадная, звенящая пустотой, безжизненная, ледяная тьма.
Как то глубоким зимнем морозным днем Ежик во сне вновь увидел свою мечту, она сверкала и манила его ласковым и нежным теплом к себе. Заветная мечта Ежика всегда молчала, но в этом сне игриво удаляясь, она прошептала ему-"Иди ко мне!", Ежик пошел за своей Звездочкой. Он не заметил, как вышел из своей еще осенью заканопаченной опавшей листвой норки, как обжигая лапки он пробрался сквозь холодный и колючий сугроб снега, как, расцарапав маленькими коготками острую корочку льда выбрался на прверхность. Он не поверил своим глазам- миллиарды снежных алмазиков сверкали на ярчайшем свете от чего-то огромного нежного и теплого, плывущего на ярчайшем чистейшем синем небе. Он узнал ее! Это была его Звездочка! Она освещала его своими лучами, слепила его привыкшие к кромешной темноте глазки-бусинки,но он уже не видел ничего кроме, ослепительно белого света. ОН знал, что это Она, его Звездочка! Он не чувствовал, что она его совсем не греет. Промокшая от беспощадного, мокрого снега его колючая шкурка уже давно окаменела превратившись в ледяной панцирь, но крохотное сердечко маленького Ежика колотилось с такой силой, что он не чувствовал как его маленькие лапки превратились в льдышки. Он вспомнил заветные, так давно пытавшиеся вырваться из его огромной души слова:
"Звездочка, я тебя люблю!", прошептал он, но она не обращала на него внимания, он попытался крикнуть громче, но только смог чуть слышно сказать "Звездочка, я люблю тебя!". Звездочка блеснула каким то особым лучиком по уже ослепшим глазам замерзающего Ежика, Ежик почувствовал, такое знакомое ласковое тепло- "Звездочка, я тебя люблю!", изо всех сил закричал Ежик. И она услышала его! "Ты милый, Ежик! Ты хороший..." Сказала Ежику его Любимая Звездочка! Он уже не видел ее потому, что глазки-бусинки ослепли при первых же лучах солнца, он почти не чувствовал ее тепло потому, что его тельце уже почти полностью превратилось в льдышку, но он слышал ее! -"Ты хороший, повторила она, НО это не правильно! Так быть не должно! ТЫ должен любить только Ежиков или в крайнем случае землянику! Звездочек ежики любить не должны! Это не правильно, так быть не должно, это не честно! Не обижай меня... Это не честно! Ты хороший, Ты милый"... Сказала звездочка, укрываясь тяжелыми свинцовыми снежными тучами. Замерзшее тело Ежика стояло на ледяных, вмерзших в оледеневшие сугробы ножках посреди голого, промерзшего на сквозь черного, векового дубового леса. Остекленевший взгляд его ослепших глаз был обращен в темное морозное небо, где только что скрылся последний лучик его любимой Звездочки. Почувствовав, что исчезли последние капельки ласкового и нежного тепла, он понял, что Она, его самая заветная мечта, не оставив никакой надежды, покинула его. Он слышал, как промозглый полярный ветер гнал на запад свинцовые снежные тучи, в бесконечной глубине которых нежилась его любимая Звездочка. Слезы выступившие на замерзших глазках-бусинках тут же превратились в замысловатые морозные узоры. Ослепший Ежик ничего не видел, его оледеневшее тельце уже ничего не чувствовало, но он слышал-в его голове звучали последние слова его любимой Звездочки "это не правильно, так быть не должно, это не честно.." Последнее, что услышал ежик- оглушительный хрустальный звон- это крохотное заледеневшее сердечко последним ударом вырвавшись из ледяного комочка, еще несколько часов назад называвшееся Ежиком, разбилось на тысячу крохотных, похожих на рубины осколков. Бесконечно нежный,теплый, ослепительно-ласковый белый свет поглотила беспощадная, звенящая пустотой, безжизненная, ледяная тьма.
понедельник, 04 августа 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Всю ночь Ёжику снился странный сон. Будто он вошел в лес и стал говорить с листьями. Нет, не с одним каким-то листом — ну что тут особенного, поговорить с березовым листиком? — но с листьями, со всей вместе листвой, Ёжик еще никогда не говорил. Он шел по тропинке, шумел лес.
— Я хочу поговорить с вами, листья, — сказал Ёжик во сне.
— Говори, — прошелестела листва.
— Вот вы шумите, а потом?
Все стихло.
— Знаю, — сказал Ёжик во сне. — Мне вас так жалко!..
— Не жалей нас, Ёжик!
— Сперва мы маленькие, глядим...
— Потом побольше — лепечем...
— Потом — шумим..
— А потом — свободны!
— И летим, летим!..
— Ты знаешь, какое это счастье — свобода?
— А в дождь? Знаешь, как это сладко, прищурившись, слушать дождь?
— Ведь ты не знаешь, что у нас есть глаза, Ёжик!
— Мы видим!
— И нас с Медвежонком?
— Конечно!
— И Зайца?
— Еще бы! Он так боится, когда мы шуршим.
— Осенью мне бывает так грустно, — сказал во сне Ёжик. — Мне кажется, ветер вас уносит с земли.
— Не грусти!
— Ты слышишь, как мы шуршим?
— Это мы смеемся!
— Нам смешно, что какой-то ветер хочет нас сдуть с земли.
— А вас... нельзя?
— Что ты, Ёжик!
— Кто же может листву сдуть с земли?
— Но вас... жгут! — сказал во сне Ёжик.
— Зато как сладок...
— Как горек наш дым!..
— Но вам же больно!
— Нет!
— Мы сгораем все вместе...
— Тесно прижавшись друг к другу.
— Страшно, — сказал Ёжик во сне.
— Страшно остаться последним листом.
— Все улетели...
— Все свободны...
— А ты один...
— И видишь, как дружно раскрываются весной новые почки...
— И появляется молодая листва...
— С ними...
— С новыми...
— Не поговорить: о чем?
— Что они видели?
— Что знают?
— А ты, ты помнишь всех своих братьев...
— И думаешь: вот на этой ветке сидел веселый хохотун, грустный ворчун, молчаливый друг...
— И — никого!..
«Какие они удивительные, листья! — подумал во сне Ёжик. — Надо рассказать Медвежонку».
И, не просыпаясь, стал думать о том, как это можно радоваться, что после тебя останется горький дым.
— Я хочу поговорить с вами, листья, — сказал Ёжик во сне.
— Говори, — прошелестела листва.
— Вот вы шумите, а потом?
Все стихло.
— Знаю, — сказал Ёжик во сне. — Мне вас так жалко!..
— Не жалей нас, Ёжик!
— Сперва мы маленькие, глядим...
— Потом побольше — лепечем...
— Потом — шумим..
— А потом — свободны!
— И летим, летим!..
— Ты знаешь, какое это счастье — свобода?
— А в дождь? Знаешь, как это сладко, прищурившись, слушать дождь?
— Ведь ты не знаешь, что у нас есть глаза, Ёжик!
— Мы видим!
— И нас с Медвежонком?
— Конечно!
— И Зайца?
— Еще бы! Он так боится, когда мы шуршим.
— Осенью мне бывает так грустно, — сказал во сне Ёжик. — Мне кажется, ветер вас уносит с земли.
— Не грусти!
— Ты слышишь, как мы шуршим?
— Это мы смеемся!
— Нам смешно, что какой-то ветер хочет нас сдуть с земли.
— А вас... нельзя?
— Что ты, Ёжик!
— Кто же может листву сдуть с земли?
— Но вас... жгут! — сказал во сне Ёжик.
— Зато как сладок...
— Как горек наш дым!..
— Но вам же больно!
— Нет!
— Мы сгораем все вместе...
— Тесно прижавшись друг к другу.
— Страшно, — сказал Ёжик во сне.
— Страшно остаться последним листом.
— Все улетели...
— Все свободны...
— А ты один...
— И видишь, как дружно раскрываются весной новые почки...
— И появляется молодая листва...
— С ними...
— С новыми...
— Не поговорить: о чем?
— Что они видели?
— Что знают?
— А ты, ты помнишь всех своих братьев...
— И думаешь: вот на этой ветке сидел веселый хохотун, грустный ворчун, молчаливый друг...
— И — никого!..
«Какие они удивительные, листья! — подумал во сне Ёжик. — Надо рассказать Медвежонку».
И, не просыпаясь, стал думать о том, как это можно радоваться, что после тебя останется горький дым.
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Над горой туман и розовато-оранжевые отсветы. Весь день лил дождь, потом перестал,
выглянула солнце, зашло за гору, и вот теперь была такая гора.
Было очень красиво, так красиво, что Ежик с Медвежонком просто глядели и ничего не говорили друг
другу. А гора все время менялась: оранжевое перемести лось влево, розовое -
вправо, а голубое стало сизо-синим и осталось вверху.
Ежик с Медвежонком давно любили эту игру: закрывать глаза, а когда
откроешь - все по-другому.
- Открывай скорей, - шепнул Ежик. - Очень здорово!
Теперь оранжевое растеклось узкой каймой по всей горе, а розовое и голубое пропало. Туман был там, выше, а сама гора была будто опоясана оранжевой лентой.
Они снова закрыли глаза, и, когда через мгновение открыли, вновь все изменилось. Оранжевое вспыхивало кое-где слева и справа, розовое вдруг появилось справа,розово-голубое исчезло, и гора вся стала такой темной, торжественной,
что от нее просто нельзя было отвести глаз, Ежик с Медвежонком снова закрыли и открыли глаза: гора была покойной, туманной, с легким розоватым отсветом справа, но они не успели снова закрыть глаза, как этот отсвет пропал.
Туманная, очень красивая гора глядела на Ежика с Медвежонком.
И вдруг, или это Ежику с Медвежонком показалось, кто-то заговорил:
- Вам нравится на меня смотреть?
- Да, - сказал Ежик.
- А кто? Кто говорит? - шепотом спросил Медвежонок.
- Я красивая?
- Да, - сказал Ежик.
- А когда я вам больше нравлюсь - утром или вечером? Тут и Медвежонок понял, что это говорит гора.
- Мне - утром, - сказал Медвежонок.
- А почему?
- Тогда впереди целый день и...
- А тебе, Ежик?
- Когда ты прячешь солнце, мне грустно, - сказал Ежик. - Но я больше
люблю смотреть на тебя вечером.
- А почему?
- Когда смотришь вечером, как будто стоишь там, на вершине, и далеко,далеко видно.
- Что же ты видел сегодня, Ежик? - спросила гора.
- Сегодня так пряталось солнце, а кто-то так не давал ему уйти, что я ни о чем не думал, я только смотрел.
- А я... Мы... То откроем глаза, то закроем. Мы так играем, - сказал Медвежонок.
Быстро сгущались сумерки.
И когда почти совсем стемнело, иссиня-зеленое небо вдруг оторвалось от
горы, а вся она стала резко видна, чернея на бледно-голубой полосе, отделяющей ее от темного неба.
выглянула солнце, зашло за гору, и вот теперь была такая гора.
Было очень красиво, так красиво, что Ежик с Медвежонком просто глядели и ничего не говорили друг
другу. А гора все время менялась: оранжевое перемести лось влево, розовое -
вправо, а голубое стало сизо-синим и осталось вверху.
Ежик с Медвежонком давно любили эту игру: закрывать глаза, а когда
откроешь - все по-другому.
- Открывай скорей, - шепнул Ежик. - Очень здорово!
Теперь оранжевое растеклось узкой каймой по всей горе, а розовое и голубое пропало. Туман был там, выше, а сама гора была будто опоясана оранжевой лентой.
Они снова закрыли глаза, и, когда через мгновение открыли, вновь все изменилось. Оранжевое вспыхивало кое-где слева и справа, розовое вдруг появилось справа,розово-голубое исчезло, и гора вся стала такой темной, торжественной,
что от нее просто нельзя было отвести глаз, Ежик с Медвежонком снова закрыли и открыли глаза: гора была покойной, туманной, с легким розоватым отсветом справа, но они не успели снова закрыть глаза, как этот отсвет пропал.
Туманная, очень красивая гора глядела на Ежика с Медвежонком.
И вдруг, или это Ежику с Медвежонком показалось, кто-то заговорил:
- Вам нравится на меня смотреть?
- Да, - сказал Ежик.
- А кто? Кто говорит? - шепотом спросил Медвежонок.
- Я красивая?
- Да, - сказал Ежик.
- А когда я вам больше нравлюсь - утром или вечером? Тут и Медвежонок понял, что это говорит гора.
- Мне - утром, - сказал Медвежонок.
- А почему?
- Тогда впереди целый день и...
- А тебе, Ежик?
- Когда ты прячешь солнце, мне грустно, - сказал Ежик. - Но я больше
люблю смотреть на тебя вечером.
- А почему?
- Когда смотришь вечером, как будто стоишь там, на вершине, и далеко,далеко видно.
- Что же ты видел сегодня, Ежик? - спросила гора.
- Сегодня так пряталось солнце, а кто-то так не давал ему уйти, что я ни о чем не думал, я только смотрел.
- А я... Мы... То откроем глаза, то закроем. Мы так играем, - сказал Медвежонок.
Быстро сгущались сумерки.
И когда почти совсем стемнело, иссиня-зеленое небо вдруг оторвалось от
горы, а вся она стала резко видна, чернея на бледно-голубой полосе, отделяющей ее от темного неба.
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Заяц больше всего любил морковку.
Он сказал: — Я бы хотел, чтобы в лесу вместо елок росли морковки.
Белка больше всего любила орехи.
Она сказала: — Я бы хотела, Заяц, чтобы вместо шишек на твоих морковках росли орехи.
Медвежонок больше всего любил мед.
Он сказал: — Я бы хотел, чтобы осенью шли медленные медовые дожди.
Ёжик больше всего любил сушеные грибы.
Он сказал: — Пусть твои дожди, Медвежонок, начнутся после того, как я наберу грибов.
И так все и вышло. Вместо елок за одну ночь выросли морковки. Заяц спилил две морковки и отволок к себе в дом.
На морковочных хвостиках выросли орехи. Белка набрала их целую корзину и спрятала в дупле самой толстой морковки.
Ёжик ходил между морковок и собирал грибы.
А к осени полились медленные медовые дожди.
Заяц ел морковку с медом. Белка — орехи с медом. Ёжик — грибы с медом.
А Медвежонок целыми днями стоял на морковочной опушке с разинутой пастью и только когда темнело, — совсем ненадолго, совсем на чуть-чуточку, — хорошенько вылизав все четыре медовые лапы, ложился спать...
А все волки из леса ушли. Потому что волки не любят сладкого.
Он сказал: — Я бы хотел, чтобы в лесу вместо елок росли морковки.
Белка больше всего любила орехи.
Она сказала: — Я бы хотела, Заяц, чтобы вместо шишек на твоих морковках росли орехи.
Медвежонок больше всего любил мед.
Он сказал: — Я бы хотел, чтобы осенью шли медленные медовые дожди.
Ёжик больше всего любил сушеные грибы.
Он сказал: — Пусть твои дожди, Медвежонок, начнутся после того, как я наберу грибов.
И так все и вышло. Вместо елок за одну ночь выросли морковки. Заяц спилил две морковки и отволок к себе в дом.
На морковочных хвостиках выросли орехи. Белка набрала их целую корзину и спрятала в дупле самой толстой морковки.
Ёжик ходил между морковок и собирал грибы.
А к осени полились медленные медовые дожди.
Заяц ел морковку с медом. Белка — орехи с медом. Ёжик — грибы с медом.
А Медвежонок целыми днями стоял на морковочной опушке с разинутой пастью и только когда темнело, — совсем ненадолго, совсем на чуть-чуточку, — хорошенько вылизав все четыре медовые лапы, ложился спать...
А все волки из леса ушли. Потому что волки не любят сладкого.
суббота, 26 июля 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Это было в июне. Ёжик влюбился.
Необыкновенно пахла трава, а Ёжик ходил большими кругами вокруг Ромашки и боялся к ней подойти.
— Ты чего ходишь? — спросил Кузнечик. — Может, что надо? Скажи.
— Ничего мне не надо, — пробурчак Ёжик. И ушёл за ёлку.
Отсюда, из-за ёлки, Ромашка была еще прекраснее.
Она стояла, слегка изогнувшись, на тоненькой ножке и до того была свежа, легка и воздушна, что Ёжик зажмурился.
«Подойду, — решил он. — Подойду и прямо так и скажу: “Вы мне нравитесь, Ромашка! Я очарован!” Очарован, очарован, — забормотал Ёжик. — Может, я вами очарован? Попробую сначала».
Он встал, вскинул мордочку, взмахнул лапой и про себя сказал: «Вы мне нравитесь, Ромашка! Я вами очарован» Нет, не годится. Я... Вами... Плохо! «Вы мне нравитесь, Ромашка. Я очарован». Так лучше. А что она скажет? Она скажет: «Ты мне тоже нравишься, Ёжик». Вот было бы здорово! Но она так ни за что не скажет. Что ей до меня, Ёжика?"
И Ёжик стал опять большими кругами ходить вокруг Ромашкиной поляны и вспоминать, как на рассвете встретил Лося. То есть они даже и не встретились, потому что Лось Ёжика не видела, но Ёжик не только видел Лося, но и слышал, что тот говорит.
— Фф-у!.. Вздыхал, ломясь сквозь кусты, Лось. — Фф-у!.. До чего ж хороша!.. — Лось фыркал и крутил головой.
Ёжик сразу догадался, что это он о Ромашке, но спросить не решился.
«Пойти, что ли, посоветоваться с Белкой, — думал Ёжик. — Всё-таки она — Белка и думает так же, как Ромашка».
И Ёжик было побежал к Белке, но наткнулся на Медвежонка.
— Ты чего здесь делаешь? — спросил Медвежонок.
— А ты?
— Я вообще, — сказал Медвежонок. — Гуляю.
— И я.
— А хочешь, я скажу тебе тайну? — спросил Медвежонок.
— Говори.
— Здесь появлись необыкновенная Ромашка, — шёпотом сказал медвежонок. — Я иду с ней знакомиться. Только — шшш! — Медвежонок прижал лапу к носу. — Никому!
Ёжик обмер. Он сразу понял, о какой Ромашке говорит Медвежонок.
— Так это моя Ромашка, — сказал Ёжик. — Возле ёлки, да?
— Возле ёлки. А ты откуда знаешь? Она только вчера появилась в нашем лесу.
— Вот вчера я её и увидел, — сказал Ёжик. — Только ты никому, понял?
— Погоди, — сказал Медвежонок. — А почему она — твоя?
— Потому что я её первый увидел.
— А почему ты знаешь, что она захочет дружить с тобой, а не со мной, Медвежонком?
— Потому что она так стоит, — сказал Ёжик, — и так смотрит, что сразу видно, с кем она хочет дружить.
— С кем же?
— Со мной, — сказал Ёжик.
— Ну знаешь... — Медвежонок сел. — Я от тебя такого не ожидал. Говори, как она стоит и как смотрит.
— Разве словами скажешь?
— Покажи.
Ёжик встал на одну ножку и томно поглядел на Медвежонка.
— Так. И почему ты думаешь, что сразу видно, что она хочет дружить с тобой?
— Потому что она так смотрит.
Ёжик снова встал на одну ножку и поглядел на Медвежонка.
— Знаешь что, — сказал Медвежонок. — Пойдём к ней вместе, познакомимся. Пусть она выберет сама.
— Нет, — сказал Ёжик. — Давай сначала пойду я, а потом — ты.
— А почему не наоброт? Я познакомлюсь и представлю тебя.
— Ты её напугаешь, — сказал Ёжик.
— Я? Да я всё утро плавал в реке, чтобы быть пушистым. Ты потрогай, какой я шёлковый. Разве такой Медвежонок может кого-нибудь напугать?
— Всё равно, — сказал Ёжик. — Напугаешь. Ты вон какой страшный.
— Я? Страшный?
— Ты же — медведь, — сказал Ёжик. А она — Ромашка.
— Ну и что? Медведь медведю рознь. А я вон какой шёлковый.
— Ты погоди, — сказал Ёжик. — А я сейчас сбегаю погляжу, там ли она.
И побежал.
— Стой — крикнул Медвежонок. — Давай ползком.
— Зачем? Я сбегаю и вернусь.
— Тогда давай вместе.
— Да я вернусь. Ты не бойся. Я только гляну, и всё.
И Ёжик побежал.
Ромашка стояла на том же месте и была ещё легче, ещё воздушнее. Ах, как она была хороша!
«Пускай Медвежонок идёт первый, — решил Ёжик. — Я не могу». И вернулся к Медвежонку.
— Иди, — сказал Ёжик. — Стоит. Познакомишься, а потом сразу зову меня. И Медвежонок пошёл. Даже не так. Они пошли вместе: Медвежонок впереди, а Ёжик сзади.
Медвежонок подошёл к Ромашке. Ёжик, не мигая, глядел на них из-за ёлки.
— Здравствуйте! — сказал Медвежонок. — Вы — Ромашка!
— Да, — сказала Ромашка и поглядела на Медвежонка искоса.
— А я — Медвежонок.
— Вижу, — сказала Ромашка.
— Как вам нравится в нашем лесу? — Медвежонок переминался с ноги на ногу и думал, что бы ещё сказать.
— Мне здесь очень нравится. Здесь очень красиво.
— И погода прекрасная, правда? Вы любите дождь?
— Дождь? Я ещё ни разу не видела дождя. Какой он?
— Дожди бывают разные, — сказал Медвежонок. — Бывает грибной — это когда дождь, а сквозь дождь — солнце.
— Это, наверное, очень красиво, — сказала Ромашка. — Как вы хорошо говорите. Расскажите ещё что-нибудь.
— А бывает проливной дождь, — сказал Медвежонок. Это одна вода.
— Я очень люблю воду, — сказала Ромашка.
Ёжик прыгал за ёлкой и делал Медвежонку разные знаки. «Знакомь! Знакомь меня!» — кричал про себя Ёжик. Но Медвежонок будто забыл про Ёжика. Он ходил вокруг Ромашки, размахивая лапами, и говорил без умолку.
— Это еще что, — говорил Медвежонок. А бывает — снег.
— Что это?
— О! Это очень холодное вещество. Это такой дождь зимой. Представляете? С неба падают белые пушистые хлопья. Ну с чем сравнить? Ну, вот, например, со мной, с Медвежонком.
— Такие огромные?
— Нет, такие же пушистые, мягкие, ласковые.
— А вы — ласковый?
— Очень, — сказал Медвежонок.
Ёжик готов был плакать от обиды, но боялся вылезти из-под ёлки. «Как тебе не стыдно, Медведь! Ты же обещал!» — кричал про себя Ёжик.
И тут Медвежонок обернулся к нему и сказал:
— А хотите, я вас познакомлю со своим другом?
— Очень, — сказала Ромашка.
— Позвольте вам представить моего друга Ёжика. — И Медвежонок сделал широкий жест лапой. — Выходи! — шепнул он Ёжику.
Но Ёжик стоял за ёлкой и чувствовал, что лапы у него примёрзли к земле. Он хотел весело рассмеяться и крикнуть: «Иду, Медвежонок!» — но почувствовал, что лапы у него не шевелятся и он не может раскрыть рта.
— Позвольте вам представить моего самого лучшего друга, Ёжика, — громче сказал Медвежонок и еще шире повел лапой. — Да выходи же! — зашипел он.
Но Ёжика будто окостенил мороз. Он вдруг с ужасом понял, что никогда ни за что не найдёт в себе сил подойти к Ромашке.
Он повернулся и что было мочи, ломая кусты, спотыкаясь, падая, побежал вглубь леса.
Необыкновенно пахла трава, а Ёжик ходил большими кругами вокруг Ромашки и боялся к ней подойти.
— Ты чего ходишь? — спросил Кузнечик. — Может, что надо? Скажи.
— Ничего мне не надо, — пробурчак Ёжик. И ушёл за ёлку.
Отсюда, из-за ёлки, Ромашка была еще прекраснее.
Она стояла, слегка изогнувшись, на тоненькой ножке и до того была свежа, легка и воздушна, что Ёжик зажмурился.
«Подойду, — решил он. — Подойду и прямо так и скажу: “Вы мне нравитесь, Ромашка! Я очарован!” Очарован, очарован, — забормотал Ёжик. — Может, я вами очарован? Попробую сначала».
Он встал, вскинул мордочку, взмахнул лапой и про себя сказал: «Вы мне нравитесь, Ромашка! Я вами очарован» Нет, не годится. Я... Вами... Плохо! «Вы мне нравитесь, Ромашка. Я очарован». Так лучше. А что она скажет? Она скажет: «Ты мне тоже нравишься, Ёжик». Вот было бы здорово! Но она так ни за что не скажет. Что ей до меня, Ёжика?"
И Ёжик стал опять большими кругами ходить вокруг Ромашкиной поляны и вспоминать, как на рассвете встретил Лося. То есть они даже и не встретились, потому что Лось Ёжика не видела, но Ёжик не только видел Лося, но и слышал, что тот говорит.
— Фф-у!.. Вздыхал, ломясь сквозь кусты, Лось. — Фф-у!.. До чего ж хороша!.. — Лось фыркал и крутил головой.
Ёжик сразу догадался, что это он о Ромашке, но спросить не решился.
«Пойти, что ли, посоветоваться с Белкой, — думал Ёжик. — Всё-таки она — Белка и думает так же, как Ромашка».
И Ёжик было побежал к Белке, но наткнулся на Медвежонка.
— Ты чего здесь делаешь? — спросил Медвежонок.
— А ты?
— Я вообще, — сказал Медвежонок. — Гуляю.
— И я.
— А хочешь, я скажу тебе тайну? — спросил Медвежонок.
— Говори.
— Здесь появлись необыкновенная Ромашка, — шёпотом сказал медвежонок. — Я иду с ней знакомиться. Только — шшш! — Медвежонок прижал лапу к носу. — Никому!
Ёжик обмер. Он сразу понял, о какой Ромашке говорит Медвежонок.
— Так это моя Ромашка, — сказал Ёжик. — Возле ёлки, да?
— Возле ёлки. А ты откуда знаешь? Она только вчера появилась в нашем лесу.
— Вот вчера я её и увидел, — сказал Ёжик. — Только ты никому, понял?
— Погоди, — сказал Медвежонок. — А почему она — твоя?
— Потому что я её первый увидел.
— А почему ты знаешь, что она захочет дружить с тобой, а не со мной, Медвежонком?
— Потому что она так стоит, — сказал Ёжик, — и так смотрит, что сразу видно, с кем она хочет дружить.
— С кем же?
— Со мной, — сказал Ёжик.
— Ну знаешь... — Медвежонок сел. — Я от тебя такого не ожидал. Говори, как она стоит и как смотрит.
— Разве словами скажешь?
— Покажи.
Ёжик встал на одну ножку и томно поглядел на Медвежонка.
— Так. И почему ты думаешь, что сразу видно, что она хочет дружить с тобой?
— Потому что она так смотрит.
Ёжик снова встал на одну ножку и поглядел на Медвежонка.
— Знаешь что, — сказал Медвежонок. — Пойдём к ней вместе, познакомимся. Пусть она выберет сама.
— Нет, — сказал Ёжик. — Давай сначала пойду я, а потом — ты.
— А почему не наоброт? Я познакомлюсь и представлю тебя.
— Ты её напугаешь, — сказал Ёжик.
— Я? Да я всё утро плавал в реке, чтобы быть пушистым. Ты потрогай, какой я шёлковый. Разве такой Медвежонок может кого-нибудь напугать?
— Всё равно, — сказал Ёжик. — Напугаешь. Ты вон какой страшный.
— Я? Страшный?
— Ты же — медведь, — сказал Ёжик. А она — Ромашка.
— Ну и что? Медведь медведю рознь. А я вон какой шёлковый.
— Ты погоди, — сказал Ёжик. — А я сейчас сбегаю погляжу, там ли она.
И побежал.
— Стой — крикнул Медвежонок. — Давай ползком.
— Зачем? Я сбегаю и вернусь.
— Тогда давай вместе.
— Да я вернусь. Ты не бойся. Я только гляну, и всё.
И Ёжик побежал.
Ромашка стояла на том же месте и была ещё легче, ещё воздушнее. Ах, как она была хороша!
«Пускай Медвежонок идёт первый, — решил Ёжик. — Я не могу». И вернулся к Медвежонку.
— Иди, — сказал Ёжик. — Стоит. Познакомишься, а потом сразу зову меня. И Медвежонок пошёл. Даже не так. Они пошли вместе: Медвежонок впереди, а Ёжик сзади.
Медвежонок подошёл к Ромашке. Ёжик, не мигая, глядел на них из-за ёлки.
— Здравствуйте! — сказал Медвежонок. — Вы — Ромашка!
— Да, — сказала Ромашка и поглядела на Медвежонка искоса.
— А я — Медвежонок.
— Вижу, — сказала Ромашка.
— Как вам нравится в нашем лесу? — Медвежонок переминался с ноги на ногу и думал, что бы ещё сказать.
— Мне здесь очень нравится. Здесь очень красиво.
— И погода прекрасная, правда? Вы любите дождь?
— Дождь? Я ещё ни разу не видела дождя. Какой он?
— Дожди бывают разные, — сказал Медвежонок. — Бывает грибной — это когда дождь, а сквозь дождь — солнце.
— Это, наверное, очень красиво, — сказала Ромашка. — Как вы хорошо говорите. Расскажите ещё что-нибудь.
— А бывает проливной дождь, — сказал Медвежонок. Это одна вода.
— Я очень люблю воду, — сказала Ромашка.
Ёжик прыгал за ёлкой и делал Медвежонку разные знаки. «Знакомь! Знакомь меня!» — кричал про себя Ёжик. Но Медвежонок будто забыл про Ёжика. Он ходил вокруг Ромашки, размахивая лапами, и говорил без умолку.
— Это еще что, — говорил Медвежонок. А бывает — снег.
— Что это?
— О! Это очень холодное вещество. Это такой дождь зимой. Представляете? С неба падают белые пушистые хлопья. Ну с чем сравнить? Ну, вот, например, со мной, с Медвежонком.
— Такие огромные?
— Нет, такие же пушистые, мягкие, ласковые.
— А вы — ласковый?
— Очень, — сказал Медвежонок.
Ёжик готов был плакать от обиды, но боялся вылезти из-под ёлки. «Как тебе не стыдно, Медведь! Ты же обещал!» — кричал про себя Ёжик.
И тут Медвежонок обернулся к нему и сказал:
— А хотите, я вас познакомлю со своим другом?
— Очень, — сказала Ромашка.
— Позвольте вам представить моего друга Ёжика. — И Медвежонок сделал широкий жест лапой. — Выходи! — шепнул он Ёжику.
Но Ёжик стоял за ёлкой и чувствовал, что лапы у него примёрзли к земле. Он хотел весело рассмеяться и крикнуть: «Иду, Медвежонок!» — но почувствовал, что лапы у него не шевелятся и он не может раскрыть рта.
— Позвольте вам представить моего самого лучшего друга, Ёжика, — громче сказал Медвежонок и еще шире повел лапой. — Да выходи же! — зашипел он.
Но Ёжика будто окостенил мороз. Он вдруг с ужасом понял, что никогда ни за что не найдёт в себе сил подойти к Ромашке.
Он повернулся и что было мочи, ломая кусты, спотыкаясь, падая, побежал вглубь леса.
вторник, 01 июля 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Жил-был в лесу Ёжик-иголка. Был у него дом с печкой лампочка в дому из гриба-лисички и полная кладовая припасов. Но все Ёжику чего-то хотелось...
— Неспокойно мне,- говорил он Васильку.- Вот здесь мутит, — показывал на грудь.- К морю хочется.
Василек никогда не видел моря, и поэтому говорил:
— Зря ты печалишься, Ёжик. Посмотри, какой я красивый, взгляни, как высоки сосны, послушай, как птицы поют! И все тебя здесь, в лесу, знают и любят.
Но Ёжик с каждым днем печалился все больше.
— Хочется мне к морю! — жаловался он Муравью.
— А какое оно? — спрашивал Муравей.
— Большое. Но я его никогда не видел.
И вот как-то ранним утром, когда в небе еще плавали молочные звезды. Ёжик вышел из своего домика и пошел к морю. В лапе у него была палка, а за плечом — котомка с едой.
Сначала он шел лесом, и птицы пели над ним, и трава, мокрая от росы, шуршала под ногами. Потом лес кончился, и путь Ёжику преградила река.
— Эй! — крикнул Ёжик.
И по всей реке понеслось: «Эй-эй-эй!..
— Ты чего кричишь? — спросила, подлетев, Утка.
— Переправиться надо,- сказал Ёжик.
И Утка подставила ему свою спину и перевезла на другой берег.
— Спасибо, Утка,- сказал Ёжик и зашагал дальше.
Теперь он шел по огромному лугу. Трещали кузнечики, звенели стеклянными крылышками стрекозы, и где-то высоко в небе распевал жаворонок.
Долго ли шел Ёжик, коротко ли, он вышел к морю.
— Здравствуй, море! — сказал Ёжик.
— Здравствуй, Ёжик! — сказало море.
И накатилась волна. «Пффф-ф!..- ударила она в берег. — Шшшш...» — зашуршала по камушкам, отступая.
И Ёжик тоже сделал шаг вперед и сказал: «Пффф-ф!..- и, отбежав немного: — Шшш-ш!..»
— Я на тебя похож, да?
— Очень! — сказало море. И снова ударило волной в берег.
Целый день Ёжик играл с морем: то подбегал к самой воде, то отбегал прочь.
Засыпая на песке под скалой, он поеживался, и ему казалось, что он тоже — маленькое море на четырех лапах.
«Пффф-ф!..- бормотал он себе под нос.- Шшш-ш!..»
И подымал и опускал иголки.
— Неспокойно мне,- говорил он Васильку.- Вот здесь мутит, — показывал на грудь.- К морю хочется.
Василек никогда не видел моря, и поэтому говорил:
— Зря ты печалишься, Ёжик. Посмотри, какой я красивый, взгляни, как высоки сосны, послушай, как птицы поют! И все тебя здесь, в лесу, знают и любят.
Но Ёжик с каждым днем печалился все больше.
— Хочется мне к морю! — жаловался он Муравью.
— А какое оно? — спрашивал Муравей.
— Большое. Но я его никогда не видел.
И вот как-то ранним утром, когда в небе еще плавали молочные звезды. Ёжик вышел из своего домика и пошел к морю. В лапе у него была палка, а за плечом — котомка с едой.
Сначала он шел лесом, и птицы пели над ним, и трава, мокрая от росы, шуршала под ногами. Потом лес кончился, и путь Ёжику преградила река.
— Эй! — крикнул Ёжик.
И по всей реке понеслось: «Эй-эй-эй!..
— Ты чего кричишь? — спросила, подлетев, Утка.
— Переправиться надо,- сказал Ёжик.
И Утка подставила ему свою спину и перевезла на другой берег.
— Спасибо, Утка,- сказал Ёжик и зашагал дальше.
Теперь он шел по огромному лугу. Трещали кузнечики, звенели стеклянными крылышками стрекозы, и где-то высоко в небе распевал жаворонок.
Долго ли шел Ёжик, коротко ли, он вышел к морю.
— Здравствуй, море! — сказал Ёжик.
— Здравствуй, Ёжик! — сказало море.
И накатилась волна. «Пффф-ф!..- ударила она в берег. — Шшшш...» — зашуршала по камушкам, отступая.
И Ёжик тоже сделал шаг вперед и сказал: «Пффф-ф!..- и, отбежав немного: — Шшш-ш!..»
— Я на тебя похож, да?
— Очень! — сказало море. И снова ударило волной в берег.
Целый день Ёжик играл с морем: то подбегал к самой воде, то отбегал прочь.
Засыпая на песке под скалой, он поеживался, и ему казалось, что он тоже — маленькое море на четырех лапах.
«Пффф-ф!..- бормотал он себе под нос.- Шшш-ш!..»
И подымал и опускал иголки.
суббота, 02 февраля 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
"Бывает же - топишь печку, глядишь на огонь и думаешь: вот она какая, большая зима!
И вдруг просыпаешься ночью от непонятного шума. Ветер, думаешь, бушует вьюга, но нет, звук не такой, а далекий какой-то, очень знакомый звук. Что же это?
И засыпаешь снова. А утром выбегаешь на крыльцо - лес в тумане и ни островка снега не видно нигде. Куда же она подевалась, зима? Тогда сбегаешь с крыльца и видишь... лужу. Настоящую лужу посреди зимы. И от всех деревьев идет пар. Что же это?
А это ночью прошел дождь. Большой, сильный дождь. И смыл снег. И прогнал мороз. И в лесу стало тепло, как бывает только ранней осенью".
Вот как думал Медвежонок тихим теплым утром посреди зимы.
"Что же теперь делать? - думал "Медвежонок. - Топить печку или нет? Щипать на растопку лучинки или не надо? И вообще как это так - опять лето?"
И Медвежонок побежал к Ежику посоветоваться. Ежик ходил вокруг своего дома в глубокой задумчивости.
- Не понимаю, - бормотал Ежик, - как это так - ливень посреди зимы? И тут прибежал Медвежонок.
- Ну что? - еще издали крикнул он.
- Что-что? Печку затопил? - спросил Ежик.
- Нет, - сказал Медвежонок.
- Лучинок нащипал?
- Не-а, - сказал Медвежонок.
- А что же ты делал?
- Думал, - сказал Медвежонок.
- Я тоже.
И они стали ходить вокруг Ежикиного дома и думать вместе.
- Как ты думаешь, - сказал Ежик. - Если прошел дождь и теперь туман, может еще быть мороз?
- Не думаю, - сказал Медвежонок.
- Значит, если мороз быть не может, значит, может быть только тепло.
- Значит, - сказал Медвежонок.
- А чтобы было тепло - должно появиться солнце.
- Должно, - сказал Медвежонок.
- А когда солнышко, хорошо быть на реке.
- Я бы в жизни не догадался, - сказал Медвежонок.
- Тогда давай возьмем и позавтракаем у реки, - предложил Ежик.
- Угу, - сказал Медвежонок.
И они сложили в корзину грибы, мед, чайник, чашки и пошли к реке.
- Куда вы это идете? - спросила Белка.
- К реке, - сказал Ежик. - Завтракать.
- Возьмите меня с собой!
- Айда!
И Белка взяла орешков и чашку и поспешила следом.
- Идем, - сказал Медвежонок.
Выбежал из травы Хомячок.
- А я уж заснул, - сказал он. - А тут - вода! Куда это вы?
- Завтракать, к реке, - сказал Заяц. - Идем с нами!
- У меня еда с собой, - сказал Хомячок и постучал лапой по раздувшемуся мешку за щекой, - только чашки нету, - и пошел следом.
Пришли к реке, развели костер, сели завтракать. Выглянуло солнце. Солнце осветило реку, и тот берег, и завтракающих друзей. Туман растаял.
- Если б не дождь, - щурясь, сказал Хомячок, - так бы и не увиделись до весны.
- Если б не дождь, - сказала Белка, - уж так бы не попрощались.
- Если б не Ежик, - сказал Медвежонок, - никто бы не догадался в такую теплынь позавтракать на реке.
А Ежик, прикрыв глаза, пил чай, слушал тишину, птицу, вдруг тонко и чисто запевшую за рекой, и думал, что, если б не все они, зачем бы понадобилось тепло этому зимнему лесу?
И вдруг просыпаешься ночью от непонятного шума. Ветер, думаешь, бушует вьюга, но нет, звук не такой, а далекий какой-то, очень знакомый звук. Что же это?
И засыпаешь снова. А утром выбегаешь на крыльцо - лес в тумане и ни островка снега не видно нигде. Куда же она подевалась, зима? Тогда сбегаешь с крыльца и видишь... лужу. Настоящую лужу посреди зимы. И от всех деревьев идет пар. Что же это?
А это ночью прошел дождь. Большой, сильный дождь. И смыл снег. И прогнал мороз. И в лесу стало тепло, как бывает только ранней осенью".
Вот как думал Медвежонок тихим теплым утром посреди зимы.
"Что же теперь делать? - думал "Медвежонок. - Топить печку или нет? Щипать на растопку лучинки или не надо? И вообще как это так - опять лето?"
И Медвежонок побежал к Ежику посоветоваться. Ежик ходил вокруг своего дома в глубокой задумчивости.
- Не понимаю, - бормотал Ежик, - как это так - ливень посреди зимы? И тут прибежал Медвежонок.
- Ну что? - еще издали крикнул он.
- Что-что? Печку затопил? - спросил Ежик.
- Нет, - сказал Медвежонок.
- Лучинок нащипал?
- Не-а, - сказал Медвежонок.
- А что же ты делал?
- Думал, - сказал Медвежонок.
- Я тоже.
И они стали ходить вокруг Ежикиного дома и думать вместе.
- Как ты думаешь, - сказал Ежик. - Если прошел дождь и теперь туман, может еще быть мороз?
- Не думаю, - сказал Медвежонок.
- Значит, если мороз быть не может, значит, может быть только тепло.
- Значит, - сказал Медвежонок.
- А чтобы было тепло - должно появиться солнце.
- Должно, - сказал Медвежонок.
- А когда солнышко, хорошо быть на реке.
- Я бы в жизни не догадался, - сказал Медвежонок.
- Тогда давай возьмем и позавтракаем у реки, - предложил Ежик.
- Угу, - сказал Медвежонок.
И они сложили в корзину грибы, мед, чайник, чашки и пошли к реке.
- Куда вы это идете? - спросила Белка.
- К реке, - сказал Ежик. - Завтракать.
- Возьмите меня с собой!
- Айда!
И Белка взяла орешков и чашку и поспешила следом.
- Идем, - сказал Медвежонок.
Выбежал из травы Хомячок.
- А я уж заснул, - сказал он. - А тут - вода! Куда это вы?
- Завтракать, к реке, - сказал Заяц. - Идем с нами!
- У меня еда с собой, - сказал Хомячок и постучал лапой по раздувшемуся мешку за щекой, - только чашки нету, - и пошел следом.
Пришли к реке, развели костер, сели завтракать. Выглянуло солнце. Солнце осветило реку, и тот берег, и завтракающих друзей. Туман растаял.
- Если б не дождь, - щурясь, сказал Хомячок, - так бы и не увиделись до весны.
- Если б не дождь, - сказала Белка, - уж так бы не попрощались.
- Если б не Ежик, - сказал Медвежонок, - никто бы не догадался в такую теплынь позавтракать на реке.
А Ежик, прикрыв глаза, пил чай, слушал тишину, птицу, вдруг тонко и чисто запевшую за рекой, и думал, что, если б не все они, зачем бы понадобилось тепло этому зимнему лесу?
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Приятно видеть все больше новых ПЧ
Жаль только в последнее время сказкам времени получается уделять меньше
Жаль только в последнее время сказкам времени получается уделять меньше
четверг, 03 января 2008
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Медвежонок прижался спиной к печке. Ему было тепло-тепло и не хотелось шевелиться.
За окном свистел ветер, шумели деревья, барабанил по стеклу дождь, а Медвежонок сидел с закрытыми глазами и думал о лете.
Сначала Медвежонок думал обо всем сразу, и это «все сразу» было для него солнышко и тепло. Но потом под ярким летним солнышком, в тепле, Медвежонок увидел Муравья.
Муравей сидел на пеньке, выпучив черные глаза, и что-то говорил, говорил, но Медвежонок не слышал.
— Да слышишь ты меня? — наконец прорвался к Медвежонку Муравьиный голос. — Работать надо каждый день, каждый день, каждый день!
Медвежонок помотал головой, но Муравей не пропадал, а кричал еще громче.
— Лень, вот что тебя погубит! «Чего он ко мне пристал? — подумал Медвежонок. — Я и не помню такого Муравья вовсе».
— Совсем обленились! — кричал Муравей. — Чем вы занимаетесь изо дня в день? Отвечай!
— Гуляем, — вслух сказал Медвежонок у печки. — Так лето же.
— Лето! — взвился Муравей. — А кто работать будет?
— Мы и работаем.
— Что же вы сделали?
— Мало ли, — сказал Медвежонок. И еще тесней прижался к печному боку.
— Нет, ты мне говори — что?
— Скворечник.
— Еще?
— Камелек сложили.
— Где?
— У реки.
— Зачем?
— По вечерам сидеть. Огонь разведешь — и сиди. И Медвежонку представилось, как они с Ёжиком сидят ночью под звездами у реки, варят чай в чайнике, слушают, как плещется рыба в воде, и чайник сперва урчит, а потом клокочет, и звезды падают прямо в траву и, большие, теплые, шевелятся у ног. И так Медвежонку захотелось в ту летнюю ночь, так захотелось полежать в мягкой траве, глядя в небо, что Медвежонок сказал Муравью:
— Иди сюда, садись у печки, а я пойду туда, в лето.
— А соломинку ты за меня понесешь? — спросил Муравей.
— Я, — сказал Медвежонок.
— А шесть сосновых иголок?
— Я, — сказал Медвежонок.
— А две шишки и четыре птичьих пера?
— Все отнесу, — сказал Медвежонок. — Только иди сюда, сядь к печке, а?
— Нет, ты погоди, — сказал Муравей. — Трудиться — обязанность каждого. — Он поднял лапку. — Каждый день...
— Стой! — крикнул Медвежонок. — Слушай мою команду: к печке бегом, марш!
И Муравей выбежал из лета и сел к печке, а Медвежонок еле-еле протиснулся на его место.
Теперь Медвежонок сидел на пеньке летом, а Муравей поздней осенью у печки в Медвежьем дому.
— Ты посиди, — сказал Медвежонок Муравью, — а придет Ёжик, напои его чаем.
И Медвежонок побежал по мягкой теплой траве, и забежал в реку, и стал брызгаться водой, и, если поглядеть прищурившись, в брызгах возникала каждый раз настоящая радуга, и каждый раз Медвежонку не верилось, и каждый раз Медвежонок видел ее снова.
— Эй! — крикнул Муравей в лето. — А кто обещал работать?
— Погоди! — сказал Медвежонок. И снова стал, щурясь, брызгаться и ловить сквозь ресницы радугу.
— Обязанность каждого — трудиться, — говорил Муравей, прижавшись к горячей печке. — Каждый день...
«Заладил, — подумал Медвежонок. — Ну как он не понимает, что это — лето, что оно — короткое, что оно вот-вот кончится и что каждый раз у меня в лапах сверкает радуга»«.
— Муравей! — крикнул из своего лета Медвежонок. — Не бубни! Разве я не работаю? Разве я отдыхаю?
И он снова ударил по воде лапой, прищурился и увидел радугу.
За окном свистел ветер, шумели деревья, барабанил по стеклу дождь, а Медвежонок сидел с закрытыми глазами и думал о лете.
Сначала Медвежонок думал обо всем сразу, и это «все сразу» было для него солнышко и тепло. Но потом под ярким летним солнышком, в тепле, Медвежонок увидел Муравья.
Муравей сидел на пеньке, выпучив черные глаза, и что-то говорил, говорил, но Медвежонок не слышал.
— Да слышишь ты меня? — наконец прорвался к Медвежонку Муравьиный голос. — Работать надо каждый день, каждый день, каждый день!
Медвежонок помотал головой, но Муравей не пропадал, а кричал еще громче.
— Лень, вот что тебя погубит! «Чего он ко мне пристал? — подумал Медвежонок. — Я и не помню такого Муравья вовсе».
— Совсем обленились! — кричал Муравей. — Чем вы занимаетесь изо дня в день? Отвечай!
— Гуляем, — вслух сказал Медвежонок у печки. — Так лето же.
— Лето! — взвился Муравей. — А кто работать будет?
— Мы и работаем.
— Что же вы сделали?
— Мало ли, — сказал Медвежонок. И еще тесней прижался к печному боку.
— Нет, ты мне говори — что?
— Скворечник.
— Еще?
— Камелек сложили.
— Где?
— У реки.
— Зачем?
— По вечерам сидеть. Огонь разведешь — и сиди. И Медвежонку представилось, как они с Ёжиком сидят ночью под звездами у реки, варят чай в чайнике, слушают, как плещется рыба в воде, и чайник сперва урчит, а потом клокочет, и звезды падают прямо в траву и, большие, теплые, шевелятся у ног. И так Медвежонку захотелось в ту летнюю ночь, так захотелось полежать в мягкой траве, глядя в небо, что Медвежонок сказал Муравью:
— Иди сюда, садись у печки, а я пойду туда, в лето.
— А соломинку ты за меня понесешь? — спросил Муравей.
— Я, — сказал Медвежонок.
— А шесть сосновых иголок?
— Я, — сказал Медвежонок.
— А две шишки и четыре птичьих пера?
— Все отнесу, — сказал Медвежонок. — Только иди сюда, сядь к печке, а?
— Нет, ты погоди, — сказал Муравей. — Трудиться — обязанность каждого. — Он поднял лапку. — Каждый день...
— Стой! — крикнул Медвежонок. — Слушай мою команду: к печке бегом, марш!
И Муравей выбежал из лета и сел к печке, а Медвежонок еле-еле протиснулся на его место.
Теперь Медвежонок сидел на пеньке летом, а Муравей поздней осенью у печки в Медвежьем дому.
— Ты посиди, — сказал Медвежонок Муравью, — а придет Ёжик, напои его чаем.
И Медвежонок побежал по мягкой теплой траве, и забежал в реку, и стал брызгаться водой, и, если поглядеть прищурившись, в брызгах возникала каждый раз настоящая радуга, и каждый раз Медвежонку не верилось, и каждый раз Медвежонок видел ее снова.
— Эй! — крикнул Муравей в лето. — А кто обещал работать?
— Погоди! — сказал Медвежонок. И снова стал, щурясь, брызгаться и ловить сквозь ресницы радугу.
— Обязанность каждого — трудиться, — говорил Муравей, прижавшись к горячей печке. — Каждый день...
«Заладил, — подумал Медвежонок. — Ну как он не понимает, что это — лето, что оно — короткое, что оно вот-вот кончится и что каждый раз у меня в лапах сверкает радуга»«.
— Муравей! — крикнул из своего лета Медвежонок. — Не бубни! Разве я не работаю? Разве я отдыхаю?
И он снова ударил по воде лапой, прищурился и увидел радугу.
воскресенье, 11 ноября 2007
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Кабы не было зимы
В городах и селах,
Никогда б не знали мы
Этих дней веселых.
Не кружила б малышня
Возле снежной бабы,
Не петляла бы лыжня,
Кабы, кабы, кабы...
Не петляла бы лыжня,
Кабы, кабы, кабы...
Кабы не было зимы, -
В этом нет секрета, -
От жары б увяли мы,
Надоело б лето.
Не пришла бы к нам метель
На денек хотя бы,
И снегирь не сел на ель,
Кабы, кабы, кабы...
И снегирь не сел на ель,
Кабы, кабы, кабы...
Кабы не было зимы,
А все время лето,
Мы б не знали кутерьмы
Новогодней этой.
Не спешил бы Дед Мороз
К нам через ухабы,
Лед на речке б не замерз,
Кабы, кабы, кабы...
Лед на речке б не замерз,
Кабы, кабы, кабы...
Кабы не было зимы
В городах и селах,
Никогда б не знали мы
Этих дней веселых.
В городах и селах,
Никогда б не знали мы
Этих дней веселых.
Не кружила б малышня
Возле снежной бабы,
Не петляла бы лыжня,
Кабы, кабы, кабы...
Не петляла бы лыжня,
Кабы, кабы, кабы...
Кабы не было зимы, -
В этом нет секрета, -
От жары б увяли мы,
Надоело б лето.
Не пришла бы к нам метель
На денек хотя бы,
И снегирь не сел на ель,
Кабы, кабы, кабы...
И снегирь не сел на ель,
Кабы, кабы, кабы...
Кабы не было зимы,
А все время лето,
Мы б не знали кутерьмы
Новогодней этой.
Не спешил бы Дед Мороз
К нам через ухабы,
Лед на речке б не замерз,
Кабы, кабы, кабы...
Лед на речке б не замерз,
Кабы, кабы, кабы...
Кабы не было зимы
В городах и селах,
Никогда б не знали мы
Этих дней веселых.
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Снежная баба любила зиму, вьюгу. Любила белые деревья в саду, красное морозное солнце и красногрудых снегирей. А вот сосульки ей не нравились - они напоминали ей о весне. Но зима все же кончилась. Снежные крепости и горки, снежные человечки в парках и во дворах растаяли и превратились в ручьи.
И только одна Снежная Баба не хотела верить, что зима ушла. «Это оттепель, - думала она. - Так уже было и в январе, и в феврале...Завтра подморозит и снова выпадет чистый снег."
И она продолжала стоять в саду как ни в чем не бывало. Задумчиво склонив голову, она вспоминала свой самый счастливый день - день своего рожденья. Тогда ребятишки вылепили ее из снега и оставили в саду. Всю ночь над ней кружилась метель и пела ей свои песни, укрывая снегом. Снежная баба вспоминала снегопад. Тогда ее замело по самые плечи и ей было уютно и мягко стоять и дремать в сугробе.
Она так глубоко задумалась, что не заметила как пришел май. Вокруг нее пышно цвели и осыпали лепестки яблони, И ветер поднимал белую метель над садом.
- Это снегопад. Снегопад...- упрямо твердила Снежная Баба, глядя на осыпающийся яблоневый цвет.
- Ер-р-рунда!- каркнула ворона на заборе. - Все ваши давно растаяли, испарились и летят белыми облаками высоко над землей. А кое-кто уже опять выпал снегом где-нибудь на Чукотке и их снова превратили в снежных баб и снеговиков. Одна ты здесь ни за грош пропадаешь.
Снежная баба вздохнула, поправила ведро на голове и ничего не ответила. "Растаять-то дело нехитрое," - думала она, - "И лететь над землей, и снова стать снегом... Но ветер! Ведь можно промахнуться и не попасть снова в этот садик. И, потом, даже если тебя снова слепят дети, вдруг это будешь уже не ты? Нет. Лучше я подожду. Ведь, трава ждет под снегом весну и не погибает.
Прилетел ветер поднял над одуванчиками белые облачка парашютиков.
- Это снегопад...снегопад.. - еле слышно шептала Снежная Баба и едва заметно плакала. Солнышко грело все сильней.
На нее приходили посмотреть, как на чудо: август на дворе, а тут снег! С глухим стуком падали яблоки. По утрам туманы окутывали сад, и, окунаясь в их свежесть, Снежная Баба вздыхала облегченно.
- Все стоишь!? - изумлялась Ворона, прилетая к Снежной Бабе посидеть в прохладе. - Ну ты даешь!
Любил захаживать в сад седой мороженщик с белым сундучком на плече. Он садился на лавочку в тенечке и открывал крышку: из сундучка поднимался сухой морозный пар. Мороженщик доставал эскимо на палочке и протягивал его Снежной Бабе.
- Ах ты, бедняга! - говорил он, сокрушенно качая головой. - Все ждешь? Ну, надейся, надейся!
Мороженщик разговаривал с ней, будто она была живым человеком. Он доказывал, чертя палочкой на песке, что Северный полюс, на самом деле, находится здесь, аккурат под Снежной Бабой. Поэтому-то она и не тает.
Снежная Баба ела эскимо и улыбалась. И в эти минуты жизнь казалась ей прекрасной, а зима близкой.
- Все равно до зимы не дотянешь! - каркала Ворона, - Истаешь, слезами изойдешь... Ишь как похудела - талия появилась. А личико-то! Одни глаза остались.
Но Снежная Баба только пристальнее смотрела в небо: там, где-то далеко, должно быть уже кружатся холодные ветры, сгоняют облака в большие темные тучи.
Однажды ворона прилетела и громко прокаркала: "Журавли на юг собираются!"
- Это к зиме! - Обрадовалась Снежная Баба. - Уж и не жарко, как раньше, а без снежку -то как тяжко...
- Недолго ждать осталось! Скоро вздохнешь! - подбадривала ее Ворона. По утрам на ее хвосте и крыльях все чаще появлялась тонкая каемочка инея.
Как-то ночью Снежная Баба проснулась от тихого шелеста. Он не переставал, а все усиливался. По саду летали белые лепестки. Она вдыхала их холодный аромат и не могла понять, откуда они слетают на нее. «Снег. Снег! Это первый снег!!!» - вдруг поняла она. И тут поднялся ледяной ветер и начисто вымел из города последние осенние листья.
- Вот оно! Наконец-то! - радовалась Снежная Баба, вдыхая морозный воздух. Снег падал всю ночь.
Наступило утро. Взошло красное солнце, и снегири расселись на белых ветках. Проснулась Старая Ворона. За ночь ее совсем засыпало снегом. - Фр-р-р! - встряхнулась она, хлопая крыльями. Увидела Снежную Бабу и разинула клюв от удивления:
- Глаза-то, глаза! Синие! Так и сияют! И коса! Белая! До пояса! Вот чудо!
А когда поднялось солнце, в домах проснулись дети, и запрыгали:
- Ура! Зима-а-а! Скоро Новый год! У нас в саду Снегурочка!!!
Картинки к сказке
И только одна Снежная Баба не хотела верить, что зима ушла. «Это оттепель, - думала она. - Так уже было и в январе, и в феврале...Завтра подморозит и снова выпадет чистый снег."
И она продолжала стоять в саду как ни в чем не бывало. Задумчиво склонив голову, она вспоминала свой самый счастливый день - день своего рожденья. Тогда ребятишки вылепили ее из снега и оставили в саду. Всю ночь над ней кружилась метель и пела ей свои песни, укрывая снегом. Снежная баба вспоминала снегопад. Тогда ее замело по самые плечи и ей было уютно и мягко стоять и дремать в сугробе.
Она так глубоко задумалась, что не заметила как пришел май. Вокруг нее пышно цвели и осыпали лепестки яблони, И ветер поднимал белую метель над садом.
- Это снегопад. Снегопад...- упрямо твердила Снежная Баба, глядя на осыпающийся яблоневый цвет.
- Ер-р-рунда!- каркнула ворона на заборе. - Все ваши давно растаяли, испарились и летят белыми облаками высоко над землей. А кое-кто уже опять выпал снегом где-нибудь на Чукотке и их снова превратили в снежных баб и снеговиков. Одна ты здесь ни за грош пропадаешь.
Снежная баба вздохнула, поправила ведро на голове и ничего не ответила. "Растаять-то дело нехитрое," - думала она, - "И лететь над землей, и снова стать снегом... Но ветер! Ведь можно промахнуться и не попасть снова в этот садик. И, потом, даже если тебя снова слепят дети, вдруг это будешь уже не ты? Нет. Лучше я подожду. Ведь, трава ждет под снегом весну и не погибает.
Прилетел ветер поднял над одуванчиками белые облачка парашютиков.
- Это снегопад...снегопад.. - еле слышно шептала Снежная Баба и едва заметно плакала. Солнышко грело все сильней.
На нее приходили посмотреть, как на чудо: август на дворе, а тут снег! С глухим стуком падали яблоки. По утрам туманы окутывали сад, и, окунаясь в их свежесть, Снежная Баба вздыхала облегченно.
- Все стоишь!? - изумлялась Ворона, прилетая к Снежной Бабе посидеть в прохладе. - Ну ты даешь!
Любил захаживать в сад седой мороженщик с белым сундучком на плече. Он садился на лавочку в тенечке и открывал крышку: из сундучка поднимался сухой морозный пар. Мороженщик доставал эскимо на палочке и протягивал его Снежной Бабе.
- Ах ты, бедняга! - говорил он, сокрушенно качая головой. - Все ждешь? Ну, надейся, надейся!
Мороженщик разговаривал с ней, будто она была живым человеком. Он доказывал, чертя палочкой на песке, что Северный полюс, на самом деле, находится здесь, аккурат под Снежной Бабой. Поэтому-то она и не тает.
Снежная Баба ела эскимо и улыбалась. И в эти минуты жизнь казалась ей прекрасной, а зима близкой.
- Все равно до зимы не дотянешь! - каркала Ворона, - Истаешь, слезами изойдешь... Ишь как похудела - талия появилась. А личико-то! Одни глаза остались.
Но Снежная Баба только пристальнее смотрела в небо: там, где-то далеко, должно быть уже кружатся холодные ветры, сгоняют облака в большие темные тучи.
Однажды ворона прилетела и громко прокаркала: "Журавли на юг собираются!"
- Это к зиме! - Обрадовалась Снежная Баба. - Уж и не жарко, как раньше, а без снежку -то как тяжко...
- Недолго ждать осталось! Скоро вздохнешь! - подбадривала ее Ворона. По утрам на ее хвосте и крыльях все чаще появлялась тонкая каемочка инея.
Как-то ночью Снежная Баба проснулась от тихого шелеста. Он не переставал, а все усиливался. По саду летали белые лепестки. Она вдыхала их холодный аромат и не могла понять, откуда они слетают на нее. «Снег. Снег! Это первый снег!!!» - вдруг поняла она. И тут поднялся ледяной ветер и начисто вымел из города последние осенние листья.
- Вот оно! Наконец-то! - радовалась Снежная Баба, вдыхая морозный воздух. Снег падал всю ночь.
Наступило утро. Взошло красное солнце, и снегири расселись на белых ветках. Проснулась Старая Ворона. За ночь ее совсем засыпало снегом. - Фр-р-р! - встряхнулась она, хлопая крыльями. Увидела Снежную Бабу и разинула клюв от удивления:
- Глаза-то, глаза! Синие! Так и сияют! И коса! Белая! До пояса! Вот чудо!
А когда поднялось солнце, в домах проснулись дети, и запрыгали:
- Ура! Зима-а-а! Скоро Новый год! У нас в саду Снегурочка!!!
Картинки к сказке
суббота, 18 августа 2007
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
В одном лесу жил ежик. Ты знаешь, какие обычно бывают ежики - деловитые и сердитые... Любят шуршатьпо ночам иголками в траве. А этот Ежик любил по ночам мечтать... Иногда он делал это не один... У Ежика была знакомая Звезда...
- Это хорошо, когда у тебя есть с кем разделить свои мечты...
Загадай желание...
К сожалению, они не могли часто видеться: иногда им препятствовали тучи, а иногда Земля поворачивалась не тем боком и мешала им встретиться.
- Подумать только, - восклицала иногда Звездочка, - нас разлучает закон всемирного тяготения. А когда приближалось утро, Звезда говорила:
- Мне пора...
- Я буду ждать тебя! - Говорил Ежик.
Я знаю, что это опять будет очень долго, но я все равно буду ждать!
Возвращайся скорее!
- Я вернусь, ты же знаешь, - говорила Звезда.
После долгой разлуки Ежик обычно говорил:
- Звездочка, я очень соскучился!Я так долго тебя ждал! Почти вечность...
- Ты же знаешь, насколько сильными бывают иногда обстоятельства - говорила Звезда.
- Да, я знаю, - вздыхал Ежик...
А больше они ничего не говорили. Онипросто мечтали...Вместе...
- Да, я знаю, - улыбался Ежик. ВЕДЬ ЭТО ТАК ВАЖНО - ЗНАТЬ, ЧТО ТОТ, КОГО ТЫ ЖДЕШЬ, ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЕРНЕТСЯ, ДАЖЕ НЕСМОТРЯ НА ВСЕМИРНЫЕ ЗАКОНЫ...
- Это хорошо, когда у тебя есть с кем разделить свои мечты...
Загадай желание...
К сожалению, они не могли часто видеться: иногда им препятствовали тучи, а иногда Земля поворачивалась не тем боком и мешала им встретиться.
- Подумать только, - восклицала иногда Звездочка, - нас разлучает закон всемирного тяготения. А когда приближалось утро, Звезда говорила:
- Мне пора...
- Я буду ждать тебя! - Говорил Ежик.
Я знаю, что это опять будет очень долго, но я все равно буду ждать!
Возвращайся скорее!
- Я вернусь, ты же знаешь, - говорила Звезда.
После долгой разлуки Ежик обычно говорил:
- Звездочка, я очень соскучился!Я так долго тебя ждал! Почти вечность...
- Ты же знаешь, насколько сильными бывают иногда обстоятельства - говорила Звезда.
- Да, я знаю, - вздыхал Ежик...
А больше они ничего не говорили. Онипросто мечтали...Вместе...
- Да, я знаю, - улыбался Ежик. ВЕДЬ ЭТО ТАК ВАЖНО - ЗНАТЬ, ЧТО ТОТ, КОГО ТЫ ЖДЕШЬ, ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЕРНЕТСЯ, ДАЖЕ НЕСМОТРЯ НА ВСЕМИРНЫЕ ЗАКОНЫ...
воскресенье, 15 июля 2007
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
суббота, 14 июля 2007
Удивлённые дети с планеты Ватавалу зовут комету,а она в ответ - Ау!
Однажды утром дождик решил, что ему совершенно необходимо развить свой интеллект. До того дождик не занимался такими вещами. И ему было не совсем ясно, как подойти к сему новому делу. Ветер и туман, большие приятели дождика, ничего не смогли подсказать – они тоже никогда не развивали свой интеллект как-то специально. Просто жили и умнели потихоньку. Чего ж еще?
Тогда дождик обратился за советом к городским домам. Они стояли такие важные, молчаливые и серьезные, что всем казалось очевидным: интеллекта у них – выше крыши.
Дома посоветовали дождику стать строгим и аккуратным, ровным и неподвижным, каменным и устойчивым. «Тогда у тебя интеллект будет что надо», – утверждали они. Но дождик не поверил. Он подумал, что дома, наверное, в чем-то правы – для себя. Но ему хотелось быть самим собой.
«Полететь, что ли, в какую-нибудь другую галактику? Может, там меня поймут и научат развивать интеллект?» – думал дождик грустно. Но он не знал, как перебраться через космический вакуум. Это ему казалось самым трудным. Про время и расстояние он как-то не подумал.
Самый лучший друг дождика, речка, протекавшая недалеко от города, видела тоску и смятение своего товарища и спросила, в чем дело. Узнав о причинах мученических раздумий дождика, речка сказала:
– Ты, наверное, думаешь, что интеллект – это что-то такое совсем тебе не знакомое. Но ты забыл, что интеллект у тебя уже есть. И он похож на тебя.
– Немножко есть, – согласился дождик. – Но как его развить? Вот в чем вопрос!
– А зачем его специально как-то развивать?! – удивилась речка. – Просто ты не мешай ему развиваться. Если тебя что-то интересует, то изучай это. А если нет – ищи что-то другое. Вот и все. Никаких особых приемов нет. Есть лишь естественный рост. А приемы придумывают те? кому интересно изучать приемы развития интеллекта и играть так. Это тоже можно, конечно. А можно и без этого.
– Мудрено говоришь ты, – вздохнул дождик. – Но идею я понял. Может, ты и права, но я не знаю, что меня интересует. Как же быть?
– Спроси у толстого филина в лесу, – посоветовала речка. – Он подскажет, наверное.
Толстый филин выслушал дождика и ухнул. Потом он долго бродил по ветке туда-сюда с мудрым и таинственным видом, то зажмуривая, то открывая свои огромные круглые глаза. Потом он остановился, почистил правой лапой клюв и хохотнул.
– Интеллект развивают только дураки, – наконец изрек филин и удалился в свое дупло.
«Грубая, некультурная птица!» – подумал дождик и отправился на болото. Болото улыбнулось ему – они были близкими родственниками.
И тут дождик вдруг понял, как ему быть. Он почувствовал, что стихия мышления открыта для него. Он понял, что он любит думать, но любит и не думать. Он ощутил себя и умным, и глупым одновременно. И он удивился всему, что есть.
А потом дождик полетел путешествовать. Везде его встречали радостно – ведь он старался попасть туда, где был нужен. Ну а если кто-то хмурился, когда дождик начинал капать, то что ж поделаешь?!
Иногда встречал дождик Открытую Книгу. Она была огромной и лежала на полях и лугах. Сверху были хорошо видны ее страницы.
Дождик, шелестя капельками, падал на Открытую Книгу и читал ее, листал, погружался в ее пространство… А потом улетал в небо и мчался среди облаков или потихоньку плыл к другим местам.
Дождик учился думать – свободно, весело, точно. Он и жил так.
И наконец дождик понял, что его интеллект не есть что-то неподвижное или похожее на какие-то образцы, что все рамки и ограничения, которые он придумал для своего ума – это лишь условность, фикция. Дождик почувствовал, что движение мысли – это великолепие и радость…
«Похоже на то, что мой интеллект развивается, – подумал дождик. – Так дурак я или нет? А… Слова… Они – как вода в моих каплях. Слова текут, летят, а точный смысл в них всегда ускользает».
С тех пор дождик совершенно спокоен относительно своего интеллекта.
Тогда дождик обратился за советом к городским домам. Они стояли такие важные, молчаливые и серьезные, что всем казалось очевидным: интеллекта у них – выше крыши.
Дома посоветовали дождику стать строгим и аккуратным, ровным и неподвижным, каменным и устойчивым. «Тогда у тебя интеллект будет что надо», – утверждали они. Но дождик не поверил. Он подумал, что дома, наверное, в чем-то правы – для себя. Но ему хотелось быть самим собой.
«Полететь, что ли, в какую-нибудь другую галактику? Может, там меня поймут и научат развивать интеллект?» – думал дождик грустно. Но он не знал, как перебраться через космический вакуум. Это ему казалось самым трудным. Про время и расстояние он как-то не подумал.
Самый лучший друг дождика, речка, протекавшая недалеко от города, видела тоску и смятение своего товарища и спросила, в чем дело. Узнав о причинах мученических раздумий дождика, речка сказала:
– Ты, наверное, думаешь, что интеллект – это что-то такое совсем тебе не знакомое. Но ты забыл, что интеллект у тебя уже есть. И он похож на тебя.
– Немножко есть, – согласился дождик. – Но как его развить? Вот в чем вопрос!
– А зачем его специально как-то развивать?! – удивилась речка. – Просто ты не мешай ему развиваться. Если тебя что-то интересует, то изучай это. А если нет – ищи что-то другое. Вот и все. Никаких особых приемов нет. Есть лишь естественный рост. А приемы придумывают те? кому интересно изучать приемы развития интеллекта и играть так. Это тоже можно, конечно. А можно и без этого.
– Мудрено говоришь ты, – вздохнул дождик. – Но идею я понял. Может, ты и права, но я не знаю, что меня интересует. Как же быть?
– Спроси у толстого филина в лесу, – посоветовала речка. – Он подскажет, наверное.
Толстый филин выслушал дождика и ухнул. Потом он долго бродил по ветке туда-сюда с мудрым и таинственным видом, то зажмуривая, то открывая свои огромные круглые глаза. Потом он остановился, почистил правой лапой клюв и хохотнул.
– Интеллект развивают только дураки, – наконец изрек филин и удалился в свое дупло.
«Грубая, некультурная птица!» – подумал дождик и отправился на болото. Болото улыбнулось ему – они были близкими родственниками.
И тут дождик вдруг понял, как ему быть. Он почувствовал, что стихия мышления открыта для него. Он понял, что он любит думать, но любит и не думать. Он ощутил себя и умным, и глупым одновременно. И он удивился всему, что есть.
А потом дождик полетел путешествовать. Везде его встречали радостно – ведь он старался попасть туда, где был нужен. Ну а если кто-то хмурился, когда дождик начинал капать, то что ж поделаешь?!
Иногда встречал дождик Открытую Книгу. Она была огромной и лежала на полях и лугах. Сверху были хорошо видны ее страницы.
Дождик, шелестя капельками, падал на Открытую Книгу и читал ее, листал, погружался в ее пространство… А потом улетал в небо и мчался среди облаков или потихоньку плыл к другим местам.
Дождик учился думать – свободно, весело, точно. Он и жил так.
И наконец дождик понял, что его интеллект не есть что-то неподвижное или похожее на какие-то образцы, что все рамки и ограничения, которые он придумал для своего ума – это лишь условность, фикция. Дождик почувствовал, что движение мысли – это великолепие и радость…
«Похоже на то, что мой интеллект развивается, – подумал дождик. – Так дурак я или нет? А… Слова… Они – как вода в моих каплях. Слова текут, летят, а точный смысл в них всегда ускользает».
С тех пор дождик совершенно спокоен относительно своего интеллекта.